Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
Шрифт:
Отдельно надо отметить попытки использование привязных аэростатов для корректировки артиллерийского огня, делавшиеся как федералами, так и конфедератами.
Например, федералы перестроили в 1861 году угольную баржу в речную плавбазу для аэростата-корректировщика. Это судно, получившее наименование «Джордж Вашингтон Парк Кастис», имело длину 24,3 метра, ширину 4,4 метра и осадку 1,7 метра. Его водоизмещение составляло 122 тонны. Газ для наполнения баллона вырабатывался в специальном генераторе путем взаимодействия серной кислоты с железными опилками. Насос под давлением нагнетал газ в аэростат.
Обычно аэростат поднимали на высоту около 300 метров, недосягаемую для ружей и пушек противника. С такой [128] высоты наблюдатель мог осуществлять корректировку артогня на дистанции
Впервые этот аэростат был использован в ноябре 1861 года на реке Маттавумен, притоке Потомака. В дальнейшем он успешно применялся вплоть до самого конца войны.
Отметим в данной связи, что знаменитый граф Фердинанд фон Цеппелин (1838–1917) во время гражданской воины в Америке состоял военным наблюдателем при армии федералов. Впервые Цеппелин поднялся на аэростате 19 августа 1863 года на реке Миссисипи в районе города Сент-Пол (штат Миннесота). Достоинства привязного аэростата в качестве высотного наблюдательного пункта были ему очевидны. Но изобретательному графу захотелось, чтобы воздушный аппарат мог свободно перемещаться в желаемом направлении и сбрасывать бомбы на головы противника. Так он пришел к идее создания дирижаблей жесткой конструкции, широко применявшихся в ходе Первой мировой воины.
Таким образом, война Севера и Юга была в первую очередь борьбой пехоты и стрелкового оружия, и тактические уроки этой войны касаются в основном инфантерии. Но боевые порядки и методика ведения боя пехоты не были неизменными с 1861 по 1865 год и совершили за эти четыре года сложную эволюцию.
В своем развитии они прошли через три последовательные стадии, которые мы и намерены рассмотреть в трех следующих главах. Первая стадия относится, как не трудно догадаться, к самому началу войны, и характеризуется всеобщей неопытностью обеих армий, в результате чего почти все сражения этого этапа превращались в драку неорганизованных толп. Мы отобрали два наиболее крупных сражения начального периода гражданской войны, на примере которых можно проследить общую тенденцию развития военного дела в 1861–1862 годах. [129]
Часть III
Так сражались дилетанты
Глава 1
«Посмотрите на бригаду Джексона. Она стоит, как каменная стена!»
1-е сражение при Бул-Ране
Удача свалилась на Ирвина Мак-Дауэла неожиданно, как наследство от неизвестного дядюшки-миллионера. Во всяком случае, получив такое наследство он, вероятно, был бы удивлен не меньше. Вплоть до весны 1861 года карьера Мак-Дауэла напоминала пологий склон невысокого холма, вершиной которого мог бы стать чин полковника армии США, не более. В 1838 году этот уроженец Огайо закончил академию Вест-Пойнт, 23-м из группы в 45 кадетов, т. е. не в первых рядах, но и не в последних. В качестве штабного офицера он участвовал в Мексиканской кампании, был замечен главнокомандующим американской армии вторжения Уинфилдом Скоттом и по окончании боевых действий продолжал оставаться членом его штаба. К началу гражданской войны он был 42-летним майором, одним из многих офицеров своего возраста, носивших это звание.
Но весна 1861 года круто изменила многие судьбы, и в числе прочих судьбу майора Ирвина Мак-Дауэла. В середине [131] мая он, к своему удивлению, узнал, что его произвели, минуя подполковника и полковника, сразу в бригадные генералы. Не успел он придти в себя от этого «сюрприза», как спустя две недели получил новое назначение: Авраам Линкольн поставил его во главе Округа Северовосточной Вирджинии, а это значило, что новая армия — самая большая в истории Соединенных Штатов, формировавшаяся в то время в Вашингтоне и его окрестностях — переходит теперь в его непосредственное подчинение. Мак-Дауэл не мог не знать также, что эта армия предназначена для нанесения давно планируемого главного удара по столице мятежной Конфедерации Ричмонду и что теперь именно ему, Ирвину Мак-Дауэлу, предстоит нанести этот главный удар.
Однако если Мак-Дауэл полагал, что этим назначением он обязан своему командиру и старому другу Уинфилду Скотту, теперь главнокомандующему всеми вооруженными силами Союза, то он ошибался. Скотт, по-видимому, не одобрял столь стремительного карьерного роста своего питомца, и на этой почве их отношения несколько испортились. Недовольство старого генерала разделяли и многие другие офицеры армии США, может быть, не без оснований считавшие, что они не меньше Мак-Дауэла заслужили право возглавить победоносные легионы Союза.
В глубине души Мак-Дауэл не мог не признавать, что он и впрямь не самый подходящий кандидат на эту должность. До сих пор ему ни разу не приходилось командовать даже ротой. Он был штабным офицером, спокойным, уравновешенным, хладнокровным, но начисто лишенным воображения и творческой жилки. Мак-Дауэл мало походил на настоящего боевого генерала, способного увлечь своих людей в атаку на укрепленную позицию врага.
Подчиненные, конечно, относились с уважением к его знаниям и интеллекту, но не могли не поражаться его странностям, а Мак-Дауэл был действительно странным человеком даже для Америки, где всегда полно чудаков. Например, он питал такое отвращение к горячительным напиткам, что не пил даже чая и кофе, и гордился этим. Он любил рассказывать, что как-то раз свалился с лошади и ударился так, что потерял сознание, и военный врач не смог разжать [132] его челюсти, чтобы влить ему в рот несколько капель виски. Зато Мак-Дауэл любил хорошо покушать. Чуть ли не каждый его обед превращался в настоящий праздник чревоугодия, и к своим 42 годам офицер уже обзавелся внушительным брюшком.
Одним словом, Мак-Дауэл не был ни военным гением, ни прирожденным вождем, что, однако, не помешало ему принять предложенный пост и деятельно взяться за работу. А поработать было над чем: армия, предложенная Мак-Дауэлу, пока еще не являлась армией в полном смысле этого слова. В основном она состояла из трехмесячных добровольцев, которые набирались из праздного городского населения Севера и поступали на военную службу, чтобы поискать там развлечений и острых ощущений. Немало было среди них и разного рода криминальных элементов, надевших военный мундир, чтобы избежать наказания за старые грехи. Из таких уголовников состояли целые полки, как, например, 6-й Нью-йоркский, о котором говорили, что туда невозможно попасть, не отсидев предварительно срок в тюрьме, или «Зуавы» Билли Уилсона: когда они, закончив формирование, выступили из Нью-Йорка, было замечено, что количество преступлений, совершаемых ежедневно в городе, сократилось вдвое.
Вдобавок ко всему эти рекруты не имели ни малейшего понятия о военной службе. Многие из них даже не умели обращаться со своими винтовками, не говоря уже о более сложных строевых маневрах. Мак-Дауэлу предстояло обучить эту толпу и придать ей хотя бы видимость военной организации. И дело было не только в индивидуальном обучении солдат. В конце концов при известном терпении строевому шагу и приемам обращения с оружием можно научить даже обезьяну.
Значительно сложнее было создание слаженного армейского механизма, обучение всей этой массы необстрелянных людей совместным действиям. Пехотная тактика 19-го века была сложной наукой и требовала от войск определенных навыков. В случае необходимости они должны были быстро и без суеты строиться в колонну, разворачиваться из колонны в боевую линию, снова сворачивать линию в колонну, словом, уметь совершать хитроумные строевые маневры, [133] предписанные тогдашней военной наукой. Чтобы обучить всему этому людей, впервые надевших военную форму, требовалось много времени, по крайней мере несколько месяцев, а то и больше.
Но именно этих нескольких месяцев у Мак-Дауэла и не было. Общественность Союза, а на демократическом Севере она нередко влияла не только на политические, но и на военные решения, требовала немедленно покончить с мятежным Югом. Редактор «Нью-Йорк Трибьюн», пылкий аболиционист Хорас Грили уже бросил свой знаменитый клич: «Вперед на Ричмонд!», который был тут же подхвачен решительно всеми патриотами Союза. Они были уверены, что победоносным войскам Севера понадобится нанести всего один удар, чтобы раздавить «гидру мятежа», и лишь немногие, очень немногие профессиональные военные, такие, как, например, Уильям Т. Шерман, утверждали, что война продлится долго и потребует многих жертв.