Гражданская война. 1918-1921
Шрифт:
В результате упорных боев три армии Южного фронта (14, 13-я и 8-я) были сбиты противником и отходили в Северном направлении, причем конный корпус Буденного направлялся для обеспечения стыка между 8-й и 9-й армиями.
Падение Курска и неустойчивость группы Селивачева привлекли внимание нашего Главного командования к Орловско-Курскому направлению. Первоначально в намерения Главного командования, по-видимому, входило стремление ликвидировать частные успехи противника на Орловском направлении и обеспечить устойчивость внутренних флангов групп Шорина и Селивачева посредством конного корпуса Буденного. Постепенное оформление плана Орловской операции с перенесением центра тяжести наших усилий [312] на Орловско-Курско-Харьковское направление видно из последующих сношений Главного командования с командованием Южного фронта и распоряжений главкома. Уже 24 сентября телеграмма главкома № 4514/оп{115} на имя командюжа указывает на начало
Очевидно, в прямой связи с этим докладом находится телеграмма главкома на имя Шорина № 4615/оп от 30 сентября. В этой телеграмме прямо указывается, что необходимо скорейшее освобождение конного корпуса для новой задачи, а пока необходим еще один короткий удар на юго-восток, чтобы 9-я армия скорее вышла на Дон{117}. В этот же день, т. е. 30 сентября, группа Шорина приказом главкома № 4637/оп{118} откалывается от Южного фронта, образуя особый Юго-Восточный фронт. Отныне Южный фронт становится в главном фокусе внимания Главного командования. А на этом фронте Орловско-Курское направление становится предметом особых забот Главного командования и командования Южным фронтом. Впрочем, внимание последнего раздваивается между 13-й армией и 8-й армией.
8-я армия в это время была в довольно трудном положении. Вклинение соединившихся корпусов Шкуро и Мамонтова между внутренними флангами обоих фронтов в районе [313] Воронежа грозило охватом ее левого фланга; в то же время от Коротояка намечался удар значительных сил пехоты противника по ее правому флангу. Командюж Егорьев в разговоре с главкомом по прямому проводу 6 октября следующим образом формулирует задачу конного корпуса: «Поскорее покончить с этим конным кошмаром и дать возможность 9-й армии основательно закрепиться на Дону». Главком выражает свое согласие с этим решением командования, говоря: «Буденный, давя на Мамонтова, а затем на Шкуро, окажет значительную поддержку 8-й армии»{119}.
Этот разговор также существенно важен для уяснения себе оперативной концепции командования Южным фронтом, принятой и Главным командованием. В этой концепции мы видим пока ясно наметившимся воронежский фокус, который наиболее беспокоит своим «конным кошмаром» и командюжа и главкома. Для рассеивания этого кошмара и направляется конный корпус, но об увязке его действий с частями Орловского направления и о последующих его задачах разговор пока не подымается. Это свидетельствует о том, что план операции в целом, во взаимодействии всех его отдельных частей еще не оформился окончательно у наших бывших командных инстанций. Между тем из существующей в нашей военно-исторической литературе версии можно вывести заключение, что план Орловской операции вылился сразу в законченном виде в двойной охват группы противника, действующей на Орловском направлении{120}. Результатом вышецитированного разговора была директива главкома № 4780/по от 7 октября{121} на имя командюжа, согласно которой конный корпус Буденного переходил в его подчинение с задачей продолжать преследование и разгром Мамонтова [314] и конницы Шкуро. Командование Южным фронтом в своем приказе № 632/оп формулировало эту задачу следующим образом: «Мамонтов и Шкуро соединились в Воронеже и действуют на Грязи — разыскать и разбить их. Одновременно конному корпусу Буденного придавались все кавалерийские части 8-й армии{122}.
Пока намечался наш решительный контрманевр на Орловском направлении, противник продолжал одерживать на нем последние успехи: правый фланг 14-й армии был отнесен за р. Десну, и части Добровольческой армии занимали уже Чернигов, а 6 октября они вступили и в Воронеж. На успехе продвижения белых на Орловском направлении не отразился выход на линию р. Дон 9-й красной армии (18 630 штыков, 2766 сабель и 165 орудий), перед которой планомерно отступала численно сильнейшая Донская армия в целях выравнивания своего фронта с Кавказской армией Врангеля на Царицынском направлении. Однако появление 9-й красной армии на линии р. Дон все-таки оказало косвенное, и притом неблагоприятное для белого командования влияние на ход Орловской операции. Оно заключалось в том, что ген. Деникин в целях обеспечения правого фланга Добровольческой армии при дальнейшем движении ее на север приказал командующему Донской армией очистить от красных войск территорию Донской области в Новохоперском районе{123}. Вторичную переправу через р. Дон Донская армия организовала тремя сильными группами: на Таловском направлении, в районе станицы Казанской и в районе станицы Клецкой. Промежутки между этими ударными группами занимались слабой цепочкой наблюдательных застав.
Завязка операций на Донском фронте началась с нового рейда конницы Мамонтова, которая была направлена на ст. Лиски и 1 октября заняла ст. Таловая, нарушив связь штаба 9-й армии с его правофланговыми частями и создав угрозу Новохоперскому району. Для борьбы с рейдировавшей конницей [315] были брошены конный корпус Буденного, кавалерийская группа 9-й армии, 21-я стрелковая дивизия и 22-я железнодорожная бригада, а кроме того, разного рода местные формирования. Избегая столкновения с ними, Мамонтов 3 октября повернул на северо-запад, приближаясь к Воронежу; его преследовал конный корпус Буденного, вышедший в район Боброва. Но зато ударные группы Донской армии, пользуясь ослаблением фронта 9-й армии вследствие оттяжки значительных ее сил в сторону ее правого фланга для борьбы с новым набегом Мамонтова, успешно переправились через р. Дон в течение 5–10 октября и теснили 9-ю армию по всему ее фронту, угрожая тем самым ее левофланговым дивизиям, которые удерживались еще на Дону. После ряда боев командование этой армией вынуждено было начать отход на фронт: устье р. Икорец — Бутурлиновка — Успенская — Кумылжанская — Арчединская, выжидая более благоприятного момента для перехода в общее наступление.
Оттеснив на восток 9-ю армию, противник, соединив в Воронеже конные корпуса Шкуро и Мамонтова, начал развивать свои активные действия в промежутке между внутренними флангами 8-й и 9-й армий. 8-я армия, угрожаемая конными корпусами противника, действовавшими в направлении на Грязи со стороны Нижнедевицка и III Донским корпусом со стороны Боброва, действовавшим в направлении на ст. Мордово, отошла на линию р. Икорец от ст. Тулиново до ее устья.
8-я армия уже в течение нескольких дней не имела связи с командованием Южного фронта. Свое решение об отходе командарм 8-й принял самостоятельно 4 октября. Он доносил, что причинами отхода явились охват армии с обоих флангов, отсутствие связи, патронов и общее обессиление армии в боях{124}.
Особенно заметным было продвижение противника на Орловском направлении вдоль железнодорожной магистрали Курск — Орел — Тула — Москва. Но это продвижение было куплено ценой перегруппировок вдоль фронта, так как в тылу у генерала Деникина не оставалось уже более свободных резервов для поддержки дальнейшего размаха его операции. [316]
Как раз во время Орловской операции крестьянское движение в тылу Деникинского фронта разрослось до размеров настоящей крестьянской войны, расшатывавшей все внутренние скрепы белого тыла и грозившей временами даже самой ставке Деникина. В борьбе с Деникиным крестьянство шло под руководством не только пролетариата, но и под лозунгами анархистов, и под эсеровской идеологией зеленых. Борьба с помещиком, на которую подымалось крестьянство, обусловила рост влияния Махно. В течение месяца Махно занимал Екатеринослав, и его отряды временами угрожали даже Таганрогу, где находилась ставка Деникина. На Черноморском побережье крестьянское движение зеленых, выступавшее под лозунгами третьей самостоятельной «демократической» силы, достигло такого размаха, что дипломатия Антанты в лице английского верховного комиссара стремилась облегчить положение Деникина, ведя вместо него переговоры с зелеными о мире.
Отношения с кубанским казачеством к этому времени достигли наибольшего обострения. Формально Рада была усмирена казнью нескольких ее депутатов. Но чтобы держать усмиренных в покорности Деникину, по существу, пришлось прибегнуть к настоящей военной оккупации Кубани.
Наконец, осенью 1919 г. дала плоды и национальная политика Деникина. Чечня и Дагестан восстали против «Правительства вооруженных сил юга России». Хотя верхушка горских племен и попыталась придать восстанию национально-шовинистический характер и подвести его под лозунги панисламизма, но это удалось ей только частично. Экономические причины, обусловившие широту движения, обусловили и его революционность. За зеленым знаменем быстро возвысилось красное, и в целом ряде районов горцы начали выдвигать определенно большевистские лозунги в их национальном преломлении.
Таким образом, в стане белых, несмотря на ряд последних военных успехов, все сильнее разгоралась борьба крестьянства и национальных меньшинств против «правительства вооруженных сил юга России».
Борьба с разрастающимися крестьянскими восстаниями отвлекала значительные силы белых. Для борьбы с Махно были направлены, кроме резервов, несколько лучших фронтовых [317] частей; силы терского казачества были связаны борьбой с восставшим Дагестаном; Кавказская армия Врангеля должна была опирать свой тыл на волнующуюся Кубань.