Гражданская война. Миссия России
Шрифт:
Корпус генерала Кутепова начал наступление 25 июля в направлении на Александровск и Екатеринослав. Марковцы и дроздовцы нанесли поражение 3-й и 46-й дивизиям Красной армии. Одна из «интернациональных» бригад была окружена; два ее полка, венгерский и латышский, полностью погибли. В образовавшийся прорыв вошла кубанская конница генерала Бабиева. Белые заняли городок Орехов. Для развития успехов Врангель перебросил сюда и кавалерийский корпус Барбовича. Опомнившись, командование красных стало бешено контратаковать. Наступление продолжалось, хотя и ценой больших потерь. Вскоре белым удалось занять крупный железнодорожный узел Пологи, а 2 августа ими был совершен кавалерийский рейд и взят Александровск. Значительный успех был и на восточном фланге, где Донской корпус, руководимый лично атаманом Богаевским, разгромил 40-ю дивизию. Но на этом победы закончились. Белые выдыхались, терпя существенный урон. Красные, пользуясь численным преимуществом, быстро латали дыры в обороне
Уже 23 июля в Смоленске представителями III Интернационала и по инициативе большевистского руководства был сформирован Временный революционный комитет Польши (Польревком), который должен был принять на себя всю полноту власти после взятия Варшавы и свержения Пилсудского. Об этом большевики официально объявили 1 августа в Белостоке, где и расположился Польревком. Возглавил его польский коммунист Юлиан Мархлевский. В тот же день, 1 августа, Польревком огласил «Обращение к польскому рабочему народу городов и деревень», написанное Ф. Дзержинским. В «Обращении» провозглашались создание Польской Республики Советов, национализация земель, отделение церкви от государства. Там же содержался призыв к рабочим гнать прочь капиталистов и помещиков, занимать фабрики и заводы, создавать ревкомы – органы новой власти. Таких ревкомов было сформировано не более 65. Комитет призвал солдат Войска Польского к мятежу против Пилсудского и переходу на сторону Польской Республики Советов. Польревком приступил также к формированию Польской Красной армии под командованием Романа Лонгвы. Однако поляки ни поднимать мятежи, ни свергать Пилсудского, ни вступать в Польскую Красную армию не торопились. Создание Польревкома было вызвано серьезными, но тщетными, неоправданными и утопичными надеждами советского руководства на помощь польского пролетариата. Политика и стратегия Интернационала затмили глаза большевистскому советскому правительству России и помешали командованию РККА предпринять решительные и стремительные действия по взятию Варшавы.
Сосредоточив войска на польской границе, командование РККА оказалось перед сложным выбором: продолжать операцию или нет? А если продолжать, то насколько быстро? Главком Каменев два года спустя в статье «Борьба с Белой Польшей» (опубликованной в журнале «Военный вестник» в 1922 г.) так описывал сложившуюся обстановку:
«Рассматриваемый период борьбы во всем ходе событий оказался краеугольным. По достижении вышеуказанных успехов перед Красной Армией сама собою, очевидно, стала последняя задача овладеть Варшавой, а одновременно с этой задачей самой обстановкой был поставлен и срок ее выполнения – немедленно. Срок этот обусловливался двумя важнейшими соображениями: сведения по части политической суммарно сводились к тому, что нельзя затягивать испытания революционного порыва польского пролетариата, иначе он будет задушен; судя по трофеям, пленным и их показаниям, армия противника, несомненно, понесла большой разгром, следовательно, медлить нельзя: недорубленный лес скоро вырастает. Скоро вырасти этот лес мог и потому, что мы знали о той помощи, которую спешила оказать Франция своему побитому детищу. Имели мы и недвусмысленные предостережения со стороны Англии, что если перейдем такую-то линию, то Польше будет оказана реальная помощь. Линию эту мы перешли, следовательно, надо было кончать, пока эта „реальная помощь“ не будет оказана. Перечисленные мотивы достаточно вески, чтобы определить, насколько бывший в нашем распоряжении срок был невелик.
Перед нашим командованием, естественно, стал во всю величину вопрос: посильно ли немедленное решение предстоящей задачи для Красной Армии в том ее составе и состоянии, в котором она подошла к Бугу, и справится ли тыл. И теперь, как и тогда, на это приходится ответить: и да, и нет. Если мы были правы в учете политического момента, если не переоценивали глубины разгрома белопольской армии и если утомление Красной Армии было не чрезмерным, то к задаче надо было приступить немедленно. В противном случае от операции, весьма возможно, нужно было бы отказаться совсем, так как было бы уже поздно подать руку помощи пролетариату Польши и окончательно обезвредить ту силу, которая совершила на нас предательское нападение. Неоднократно проверив все перечисленные сведения, было принято решение безостановочно продолжать операцию».
Итак, решение принималось исходя из двух факторов – политического и военного. И оценка военного фактора была объективна. Польская армия действительно находилась на грани катастрофы и по оценкам сторонних наблюдателей. Представитель французской военной миссии генерал Фори отмечал, что «в начале операции на Висле для всех военных специалистов судьба Польши казалась печальной. Причем не только стратегическое положение было безнадежным, но и в моральном отношении польские войска имели грозные симптомы, которые, казалось, должны были окончательно привести страну к гибели». Времени на передышку при прочих благоприятных условиях Польше давать было нельзя. Но оценка политического фактора была явно ошибочной. Как отмечал тот же Каменев, «теперь наступил тот момент, когда рабочий класс Польши уже действительно мог оказать Красной армии ту помощь… но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то запрятали».
Ну а если упростить проблему, то она обретала вид однозначной, суровой и грозной реальности. За сто тридцать лет отсутствия своей государственности, ликвидированной Пруссией, Австрией и Россией (за исключением короткого перерыва 1807–1814 гг., дарованного правлением Наполеона), за сто тридцать лет унижений, страданий, германизации поляков под пятой пруссаков и австрийцев, за сто тридцать лет пребывания в лоне Российской империи под властной рукой самодержавных православных монархов польский народ настрадался. Поляки – племя истово католическое, всегда державшееся шляхетских вольностей, республиканского общественного устройства, аристократических устоев. Никакими интернациональными баснями и сказками о Советской Польше и ее единстве с Советской Россией его было уже не обмануть. Хватало исторического опыта и сознания итогов единения Польши с Россией в качестве Царства Польского с 1814 по 1915 год. Тем более хватало, что сценарий этих басен написан был в советской Москве – т. е. в древней столице православной России (а даже не в новоявленном Санкт-Петербурге). А поляки хорошо помнили, что триста лет назад именно из первопрестольной столицы их предков с позором выгнало русское ополчение Минина и Пожарского после очередной, казалось, уже осуществившейся утопии единения России и Речи Посполитой под властью единого польского короля.
Тем не менее к началу августа положение Польши было критическим и близким к катастрофе. Все это произошло не только из-за быстрого отступления в Белоруссии, но и из-за ухудшения международного положения страны. Великобритания фактически перестала оказывать Польше военную и экономическую помощь, Германия и Чехословакия закрыли границы с Польшей, и единственным пунктом доставки грузов в республику остался Данциг. Впрочем, основные поставки и помощь осуществлялись не вышеперечисленными странами, а Францией и США, которые не прекращали свою деятельность. С приближением войск РККА к Варшаве оттуда началась эвакуация иностранных дипмиссий. Министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон специальной нотой на имя советского правительства от 12 июля 1920 года стремился удержать наступление советских войск. Керзон писал, что если наступление не будет приостановлено, то «британское правительство и его союзники сочтут себя обязанными помочь польской нации защищать свое существование всеми средствами, имеющимися в их распоряжении».
Между тем положение польских войск ухудшилось не только на белорусском, но и на украинском направлении, где вновь перешел в наступление Юго-Западный фронт под командованием Александра Егорова и члена Реввоенсовета Иосифа Сталина. Главной целью командования фронта являлся захват Львова, который защищали три пехотные дивизии 6-й польской армии и украинская армия под командованием М. О. Павленко. 14-я армия РККА вышла в Западную Малороссию, взяла город Проскуров 9 июля, а 12-го штурмом захватила Каменец-Подольский. Затем 25 июля Юго-Западный фронт начал Львовскую наступательную операцию. Однако овладеть Львовом красные не смогли. Мощный и длительный наступательный порыв, отставание тылов подточили силы Красной армии.
В конце июля – начале августа в советском руководстве разгорелась дискуссия, стоит ли наступать дальше. Глава военного ведомства Троцкий, лучше других представлявший истинное состояние Красной армии, предлагал остановиться на линии Керзона и заключить мир. В своих мемуарах он писал: «Были горячие надежды на восстание польских рабочих. У Ленина сложился твердый план: довести дело до конца, то есть вступить в Варшаву, чтобы помочь польским рабочим массам опрокинуть правительство Пилсудского и захватить власть. Я застал в центре очень твердое настроение в пользу доведения войны „до конца“. Я решительно воспротивился этому. Поляки уже просили мира. Я считал, что мы достигли кульминационного пункта успехов, и если, не рассчитав сил, пройдем дальше, то можем пройти мимо уже одержанной победы – к поражению. После колоссального напряжения, которое позволило 4-й армии в пять недель пройти 650 километров, она могла двигаться вперед уже только силой инерции. Все висело на нервах, а это слишком тонкие нити. Одного крепкого толчка было достаточно, чтоб потрясти наш фронт и превратить совершенно неслыханный и беспримерный… наступательный порыв в катастрофическое отступление». Однако Ленин и почти все члены Политбюро отклонили предложение Троцкого о немедленном заключении мира. Западный фронт продолжал наступление на Варшаву, а Юго-Западный, возглавляемый Александром Егоровым, – на Львов.
В конце июля – начале августа Изгнанников был командирован на Юго-Западный фронт для проверки подготовки к службе мобилизованной и военнообязанной молодежи освобожденных районов Украины. Он проезжал по губерниям, по которым недавно прокатилась Первая Конная армия. Кирилл хорошо запомнил Западную Малороссию 1916 года и теперь не узнавал этого края. Так невероятно изменился он за прошедшие четыре года. За три года германской войны с осени 1914-го по осень 1917-го не была так разорена и выбита Малороссия, как разорили ее три года Гражданской войны (включая год германской оккупации) с осени 1917-го до осени 1920 года.