Гражданская жена
Шрифт:
Началось.
– Ты же... сколько времени ты на меня внимания не обращал? Два года? Два с половиной? Ну да, с того самого момента, когда Вовка в первый раз попал в больницу. Ты денег тогда отсыпал и устранился. Но да, денег отсыпал знатно, завалил баблом клинику, чтобы все лучшее было для сына. А сам ты в это время где был? И потом тоже. Я все ждала, когда же у моего господина и повелителя найдется время для нас, для меня. Я же тебя любила! А у тебя для меня находились только деньги.
Она замолчала, переводя дыхание, отпила глоток из бокала.
– А потом ты решил, что наш брак себя изжил. Ну правильно, изжил, конечно, если нет любви. У тебя уже была другая, молодая, красивая. Благо, я своими глазами видела, как ты с ней миловался. Как на каждое заседение ее с собой таскал. Так ответь мне, Саша, зачем я тебе сейчас? Только не заливай про любовь!
Повисло молчание.
– Вера, - проговорил он наконец.
– Я не знаю, что сказать. Да. Моя вина во всем. Моя вина... Что мне сделать теперь, чтобы ты меня простила? Я не знаю, ты скажи, Вера. Скажи.
И вдруг его прорвало:
– Ты нужна мне! Понимаешь? Я не знаю, почему, просто когда тебя нет рядом, мне пусто! Ты ушла и унесла мою жизнь!
***
Что-то было в его словах, в языке тела. Какой-то дикий запал искренности.
– Ну ладно, - проговорила Вера спустя какое-то время.
– Хорошо. Сейчас тебе так кажется. А потом, опять захочется разнообразия, что тогда? Все начнется сначала?
– Не захочется!
– с отчаянием воскликнул он.
– Не захочется, Вера, пойми. Я же никого кроме тебя не хочу! Раз уж ты запрещаешь заливать тебе про...
Потом обреченно добавил:
– Ну убей меня. Убей. Я все равно не смогу изменить того, что было. Убей...
И застыл, опершись о каминную полку. Спина неестественно прямая, напряженная.
Наверное, в этот момент оно щелкнуло.
Или или. Простить или отпустить.
Не попробуешь - не поймешь, верно?
– Сними рубашку, Верховцев.
Он вздрогнул от неожиданности.
– Что?
– Сними рубашку, я хочу их увидеть.
Он вдруг напрягся, побледнел и сглотнул. Стал быстро стягивать галстук, пиджак, руки потянулись расстегивать пуговицы. А Вера поставила в центре стул.
Наконец он остался в одних брюках и застыл, подняв руки. На боках широкими полосами шрамы. До этого она никогда не видела их, но увидеть всегда почему-то хотелось.
Не сказать, что красивое зрелище, но что-то завораживающее в этом было. В том, чтобы смотреть на них, гладить. Когда только прикоснулась кончиками пальцев, он дернулся и глухо застонал. Сразу убрала руку.
– Больно?
– Нет... Трудно терпеть, - прошипел, сжав зубы.
– Садись на стул, - проговорила, легко подталкивая его в грудь и ощущая ладонью, как колотится сердце и дрожит его большое сильное тело.
Смена ролей? Подчинение, власть? Это действительно сильно заводит. Но не с каждым. Нужен СВОЙ объект.
– Откинься. Руки назад и не шевелись, Верховцев. И да, на мне чулки.
Он молча
Тяжело и шумно задышал, когда она сначала завязала ему одним чулком глаза, а другим несильно стянула за спиной руки.
Ну вот, теперь он был весь ее, целиком в ее власти. Она могла сколько угодно гладить подушечками пальцев его шрамы, хорошо, что он их не удалил. Касаться губами груди, выпивать его дрожь и ловить стоны. Бисеринки пота. Запах, от которого она просто балдела.
Мучить, держать на грани, томить.
Он вытерпел всю эту пытку, только когда за ремень взялась, прошипел сдавленно:
– Умоляю! Дай, иначе я не выдержу!
– Рано. Терпи, - и потянула пряжку.
***
Его как молнией с первой же секунды прошило, когда она ЭТО сказала. ЭТО был приказ, подчинение! Она вела, как властная хозяйка. Он мог освободиться и сбросить повязку в считанные секунды, но разрушить контакт было бы смерти подобно. Пусть его разорвет к чертям, мужчина готов был терпеть, пока она не позволит дать ей...
Счастье взорвалось фейерверком под веками, когда его наконец приняли.
Счастье!!! Дикое, безумное. Такого он еще не знал, такого просто не было, не могло быть! Руки она развязала ему только в последний момент, он судорожно стиснул ее тело, как будто хотел навсегда вдавить в себя. Добрался, сжал в кулаке плотную гладкую массу рыжих волос. Услышал, как она кричит, от наслаждения, и дальше уже просто ничего не помнил.
Не было его, был яркий сгусток энергии во вселенной. Просто счастливый и свободный.
***
Она хотела этого, она это сделала. Стоило того.
***
– Так-то, Саша, - пробормотала Вера, стягивая с его глаз повязку.
– С ней лучше было? Когда ты спал с ней, а потом приходил в мою постель?
– Вера, - начал он, не выпуская держать ее из объятий и зарываясь пальцами в волосы.
– Не надо, прошу...
Но она не все еще высказала, много боли в душе осталось.
– А если я тоже изменяла тебе? А, Саша? Спала с другими, трахалась?
Вскинул голову, руки внезапно сильно стиснулись. Он и без того крепко сдавливал ее в объятиях, а тут еще немного и ребра треснут. А потом вдруг вжался лицом в ее грудь и весь затрясся, качая головой. Зашептал исступленно:
– Не хочу знать, Вера! Даже если и было, не хочу знать! Пусть этого ничего не будет. Прошлого не будет! Давай начнем сейчас.
Как волной вырвалось это из него: выплеск энергии, эмоции, сила. И каким-то образом выжгло все остальное.
– Сейчас...? Здесь?
– огляделась она вокруг.
Камин трещал, на полу плясали отблески.
– Да. Это твой дом, Вера. Я, - он повел плечами, перехватывая ее поудобнее и снова зарываясь в волосы.
– Для тебя купил. На твое имя будет.
– А где же ты тогда живешь, если квартиру продал?