Гражданские войны

Александрийский Аппиан

72. По уговорам матери Помпея, Муции, и его жены, Юлии, все трое сошлись снова на омываемом со всех сторон морем моле Дикеархии, в окружении сторожевых судов, и пришли к соглашению на следующих условиях: война прекращается на суше и на море; торговля беспрепятственно производится повсеместно, Помпей выводит гарнизоны, какие у него были в Италии, не принимает более беглых рабов, его суда не пристают к берегам Италии; в его власти остаются Сардиния, Сицилия, Корсика и другие острова, какими он в то время владел, на тех же основаниях, на каких Антоний и Цезарь владеют остальными провинциями; Помпей высылает римлянам хлеб, который издавна эти области должны были доставлять; он получает также Пелопоннес; в свое отсутствие он мог выполнять консульские обязанности через любого из своих друзей; его имя вносится в списки верховных жрецов. Таковы были условия, касавшиеся самого Помпея. Именитым изгнанникам обеспечивалось возвращение на родину, за исключением осужденных народным голосованием и приговором суда за убийство Цезаря. Лицам, бежавшим из страха и потерявшим свое имущество насильственно, все возвращается в целости, за исключением движимостей, осужденным же выдается четвертая часть. Сражавшиеся на стороне Помпея

рабы признаются свободными, свободные же, с прекращением военной службы, получают те же награды, что и солдаты Цезаря и Антония.

73. На таких условиях заключено было соглашение. Условия были записаны, запечатаны и отосланы в Рим на хранение весталкам. [512] Затем они устроили угощение друг для друга, распределив порядок по жребию, — первым Помпей на своей галере, стоявший на якоре близ мола, затем по порядку Антоний и Цезарь в палатках, устроенных на том же моле, под предлогом угощаться на морском берегу, но скорее ради безопасности, из опасения предательства. Менее всего проявляли они при этом беспечности. Вокруг стояли суда на якорях, расставлена была стража, и сидевшие за столом скрывали под одеждой короткие мечи. Говорят, Менодор прислал Помпею предложение напасть и отомстить за все проступки против отца и брата и захватить быстрым действием отцовскую власть. Менодор же с флотом позаботится о том, чтобы никто не скрылся. Помпей на это ответил с благородным достоинством, но вместе с тем и сообразно обстоятельствам: "Пусть Менодор делает это без моего участия. Менодору подходит нарушать клятву, но не Помпею". Во время происходившего пира сосватали дочь Помпея, внучку Либона, за Марцелла, пасынка Антония и племянника Цезаря. На следующий день назначили на предстоящее четырехлетие консулами сначала Антония и Либона, с правом Антония заменить себя кем захочет, после них Цезаря и Помпея, далее Аэнобарба и Сосия, затем вторично Антония и Цезаря, для которых это будет уже третье консульство, после чего было предположено возвратить управление государством народу.

512

51 См. примеч. 54 к кн. I.

74. Устроив все дела, они расстались, и Помпей отплыл в Сицилию, Цезарь же и Антоний отправились в Рим. Когда все происшедшее стало известно, в Риме и в Италии все ликовали, как это бывает при заключении мира: ведь избавились и от местной войны, и от привлечения к военной службе сыновей, и от наглости гарнизонных войск, и от бегства рабов, и от опустошения полей, и от перерыва земледельческих работ, главным же образом — от голода, доходившего до крайности. При проезде Цезаря и Антония им приносились жертвы, как спасителям. И Рим намеревался было торжественно встретить их, если бы они, избегая излишнего шума, не въехали в город тайно ночью. Недовольны были только те, которым пришлись по жребию земельные участки лиц, возвращающихся теперь с Помпеем; они боялись, что соседями их будут непримиримо враждебно к ним настроенные землевладельцы, готовые выступить против них как только это будет возможно. Большинство из находящихся при Помпее изгнанников, за исключением немногих, простившись с ним в Дикеархии, отплыли в Рим. Возвращение стольких именитых людей, спасшихся вопреки ожиданиям, вызвало в толпе новую радость и всяческое ликование.

75. После этого Цезарь направился в Галлию, все еще волнующуюся, а Антоний — на войну с парфянами. Когда сенат голосованием утвердил все, что он сделал и собирался предпринять, он разослал повсюду легатов [513] и устроил все согласно своим намерениям. Так, он в разных местах поставил тех царей, каких признал годными, при условии уплаты ими дани: в Понте — Дария, сына Фарнака и внука Митридата, в Идумее и Самарии — Ирода, в Писидии — Аминту, в части Киликии — Полемона, других — над другими народами. Войска же, которым предстояло зимовать, с целью дать им нажиться и вместе с тем упражнять их одних, сенат послал против парфенов, иллирийского племени вблизи Эпидамна, — это были те войска, которые были наиболее ревностными сторонниками Брута, — других против дарданцев, также иллирийского племени, производивших постоянные набеги на Македонию; третьим приказано было оставаться в Эпире, чтобы Антоний, собираясь зимовать в Афинах, имел их вокруг себя. Фурния Помпей послал в Африку, чтобы взять четыре легиона Секстия против парфян; он еще не знал, что Лепид уже взял их от Секстия.

513

52 См. примеч. 41 к кн. I.

76. Дав такие распоряжения, Антоний провел зиму в Афинах с Октавией, как перед тем в Александрии с Клеопатрой, имея сведения из лагерей только на основании присылаемых сообщений. Он сменил жизнь вождя на скромную жизнь частного человека, носил четырехугольную греческую одежду и аттическую обувь, не имел привратников, ходил без несения перед ним знаков его достоинства, а лишь с двумя друзьями и двумя рабами, беседовал с учителями, слушал лекции. И обед у Антония был греческий; с греками же он занимался гимнастическими упражнениями; празднества и развлечения он делил с Октавией. Сильна была в это время его страсть к Октавии (38 до н. э.), так как он вообще быстро увлекался любовью к женщинам. Но как только миновала зима, Антоний сделался как бы другим человеком, вновь изменилась его одежда, а вместе с тем и весь его образ жизни. Немедленно около дверей появилось множество ликторов, [514] военачальников, телохранителей. Все внушало страх и изумление. Начались приемы посольств, которые до того времени задерживались, производился суд. Спущены были корабли, делались все другие приготовления.

514

53 См. примеч. 75 к кн. I.

77. Так обстояли дела у Антония. Договор же между Цезарем и Помпеем был нарушен. Хотя, как можно было подозревать, причины разрыва

были иные, но в том виде, как их выставил Цезарь, они имели следующий характер. Антоний передал Помпею Пелопоннес на условии, что суммы, должные Антонию пелопоннесцами, Помпей или сам отдаст, или соберет их для того, чтобы сдать, или подождет, пока будет взыскан долг. Но Помпей не соглашался принять провинцию на этих условиях, считая, что она передана ему вместе с долгами. Или раздраженный этим, как утверждал Цезарь, или вследствие врожденного предательства, или из зависти к большим военным силам других, или по подстрекательству Менодора, считавшего, что заключено скорее перемирие, чем прочный мир, Помпей начал строить новые корабли, вербовать гребцов и открыто заявлял своим войскам, что надо быть готовыми ко всему. Открытое пиратство вновь распространилось на море. Для римлян не было почти никакого облегчения от голода, так что начали громко говорить о том, что договор принес с собою не облегчение, но лишь появление еще четвертого тирана. Цезарь подвергал пытке захваченных в грабеже, причем они говорили, что посланы Помпеем. Обо всем этом Цезарь сообщал народу и написал самому Помпею. Помпей отрицал все это, но со своей стороны представил свои нарекания относительно Пелопоннеса.

78. Те из знати, которые были еще на стороне Помпея, видя, что он во всем следует советам вольноотпущенников, подкупили некоторых из них или по собственной инициативе, или в угоду Цезарю. Подкупленные должны были настраивать своего господина против Менодора, управлявшего в это время Корсикой и Сардинией. Впрочем, они делали это и сами добровольно, из зависти к силе Менодора. Все это повело к отчуждению Помпея от последнего. В то же время вольноотпущенник Цезаря Филадельф отплыл к Менодору за хлебом, Микилион, довереннейшее лицо Менодора, отправился к Цезарю для переговоров о переходе на его сторону Менодора, который обещал передать в руки Цезаря Сардинию и Корсику, три легиона и значительный отряд легковооруженных. Было ли это делом Филадельфа или результатом наговоров Помпею на Менодора, Цезарь предложение принял не сразу, но все же принял, так как он полагал, что мир фактически нарушен. Цезарь вызвал Антония из Афин в Брундизий в обусловленный день для совещания относительно предстоящих военных действий. Цезарь спешно выслал в Брундизий и Дикеархию [515] военные корабли из Равенны, войска из Галлии и прочее военное снаряжение, чтобы с двух сторон напасть на Сицилию в случае согласия на это Антония.

515

54 См. выше примеч. 36.

79. Последний прибыл с немногими людьми в назначенный день; однако, не найдя Цезаря, не стал его ожидать, или отрицательно относясь к войне как к нарушению договора, или видя крупные приготовления Цезаря и стремление к единоличной власти, что внушало им обоим постоянные опасения, или, наконец, будучи напуган предзнаменованием. Один из спавших близ его палатки найден был растерзанным дикими зверями; у него не пострадало только лицо, оставшееся целым, как бы для того, чтобы его можно было узнать; при этом происшествии не было слышно криков пострадавшего, и никто из спавших вместе с ним ничего не заметил. Брундизийцы рассказывали, будто видели волка, перед зарей выбегавшего из шатра. Антоний написал Цезарю, чтобы он не нарушал договора, и грозил схватить Менодора как своего беглого раба; он, действительно, принадлежал Помпею Великому, имущество же последнего Антоний приобрел, когда оно по закону продавалось как имущество врага.

80. Между тем Цезарь послал в Сардинию и Корсику своих уполномоченных принять то, что передавал ему Менодор. Берега Италии он усилил одновременно многочисленными отрядами в предупреждение неожиданного нападения Помпея. Затем он приказал строить новые триремы [516] в Риме и в Равенне и вызвал сильный отряд из Иллирии. Явившегося к нему Менодора, бывшего до того вольноотпущенником, он тотчас объявил свободным, поручил ему командовать кораблями, бывшими под его начальством, и подчинил его предводителю флота Кальвизию. Все эти меры, равно как и другие еще большие приготовления, задержали Цезаря, и он упрекал в письмах Антония за то, что тот его не дождался. Корнифицию он велел все снаряженное в Равенне перевезти в Тарент. На пути Корнифиций был застигнут бурей, причем погибло одно только командное судно, предназначенное для Цезаря, что казалось дурным предзнаменованием на будущее время. А так как повсюду создалось представление, что начинается война с нарушением договора, то, чтобы устранить от себя это подозрение, Цезарь написал в Рим и лично внушал войскам, что нарушителем договора был Помпей, пиратствовавший на море. Это обвинение поддерживали и сами пираты, и Менодор открыл весь его план; об этом, указывал он, знает и Антоний, почему и не передал ему Пелопоннеса.

516

55 См. примеч. 98 к кн. I.

81. Когда все было готово, Цезарь отплыл из Тарента в Сицилию, Кальвизий же, Сабин и Менодор из Этрурии. Сухопутное войско двинулось в Регий, причем все делалось с возможной поспешностью. Помпей узнал об измене Менодора от перебежчиков, когда Цезарь был уже в пути. Застигнутый с двух сторон, Помпей ожидал Цезаря в Мессене, против же Кальвизия и Менодора послал с большим флотом наиболее враждебного Менодору вольноотпущенника Менекрата. Менекрат к вечеру появился на море в виду у врагов. Они укрылись в заливе выше Кимы и провели там ночь, Менекрат же проплыл к Энарии. [517] С зарей они построились полукругом в заливе на близком расстоянии от берега, чтобы неприятель не мог прорвать их строя. Менекрат показался снова и тотчас стал приближаться быстрым натиском. Но так как они не выехали в открытое море, ничего значительного Менекрат не мог достигнуть, а только еще ближе загнал их к берегу, вследствие чего они одновременно опасались сесть на мель и должны были опасаться его нападений.

517

56 См. выше примеч. 49.