Гражданство магической реальности
Шрифт:
Росси, когда предложила заняться чародейством, все-таки из другой оперы. Она, насколько мне дали понять, целенаправленно занимается тем, что выискивает неофитов, которые будут делиться с ней силой взамен предоставляемых крошечными порциями базовых навыков.
В-третьих, мне срочно необходима нелинейная и нешаблонная стратегия развития — и это должно стать первоочередной задачей.
Доедая картошку фри, я поймал себя на рассеянной мечтательной улыбке. До следующей встречи с Росомахой оставался месяц и это время обещало стать незабываемым.
Если бы слепой
С той же проблемой столкнулся и я, приступив к форсированному накоплению маны. Первым делом, я договорился о совместной прогулке с Ворчуном и его текущей девушкой. Лика и сама была не против разговора об охотниках за силой и нудных монотонных мантрах.
Её учитель оказался более щедр и потратил около получаса на то, чтобы девушка освоила произношение, запускающее набор маны. Я почти не удивился, услышав в её исполнении вовсе не то, что позволила записать на диктофон Росомаха.
Ответа на вопрос, будет ли отличаться мана, добытая одной мантрой от маны, добытой иными путями — мне, разумеется, никто не дал. Пришлось вспоминать слова самой Росси, которая старательно предостерегала от быстрых путей подзарядки.
В итоге решил сделать по семь тысяч повторов и тех и других мантр, остаток же попытаться добрать за счет своих экспериментов. Если какой-то сработает, спишу на безукоризненное произношение, а коли у маны есть аналог “вкуса”, позволяющий выявить отклонение от ожиданий Росомахи — объясню собственными поисками более мощных способов.
Только вот легко сказать “по семь тысяч”. Это реально монотонное занятие. Навострившись, получалось уложить в минуту три произношения. Если быстрее, выходила какая-то скороговорка, довольно быстро сбивающая дыхание.
Сто восемьдесят раз в час — как выяснилось, недостижимый идеал самодисциплины. Сто тридцать с лишним, куда более реалистичный результат. Но такими темпами начитка даже семи тысяч раз требовала пятьдесят два часа чистого времени. Больше двух суток нон-стоп.
А те пятнадцать тысяч безупречных мантр, о которых говорила Росси — и вовсе грозили растянуться на почти пять суток без перерывов. Столько мучений ради короткого мгновения бесполезного сверхъестественного могущества мощностью около ньютона или даже меньше!
А еще становилось любопытно, отчего фонд Рэнди, пообещавший миллион долларов, до сих пор не объявил о выплатах. Не то, чтобы я был так охоч до легких денег, но при таком вольном и широком распространении способностей уже давно сработал бы закон больших чисел.
Приходилось делать вывод, что либо в чародействе Росси имеется подвох, либо правила распространения магии в России намного либеральнее чем за рубежом.
Поиски упоминаний о мантрах в интернете и вовсе завершился ничем. Сеть принесла то ли тину, то ли траву морскую — крышесносную, но только вот не курить же её…
Пришлось обращаться за помощью к отцу. Развалившись в любимом кресле качалке
Отказавшись от идеи смонтировать ленту из голоса Росомахи, я наговорил несколько своих вариантов прочтения, обработал запись в аудио-редакторе и загнал в отдельный плей-лист на телефоне. А затем, на всякий случай, туда же записал мантры от Леоники. Шансов, что такая автоматизация сработает, было немного — но дефицит информации напрягал слишком сильно, побуждая к радикальным экспериментам.
Как-то незаметно на фоне этих забот промелькнуло несколько курсовых и практических работ, две сравнительно легких, но однообразных подработки с приятным прайсом. Теперь у меня было другое представление о том, что такое монотонность — и сравнение, как выяснилось, весьма помогало в реальной жизни.
Беспроводные наушники по несколько часов в день бубнили одно и то же — периодически я ловил себя на мысли, что вслед за записью проговариваю нужные мантры. Иногда они шли как будто вторым или даже третьим параллельным потоком, чуть отдельно от внутреннего монолога.
В такие минуты я радовался, что не подселил себе в психику образ Росомахи. Куда безопаснее понимать, что слышишь в своей голове не чужой, а все-таки свой собственный голос.
— Ты стал аномально целеустремленным, — обвинил меня Ворчун в один из выходных дней, когда мы взяли по баночке пива и оккупировали одну из парковых лавочек на в получасе пешей ходьбы от моего дома. — Подозреваю, имеет место что-то вроде самогипноза. На фоне этих мантр в мозгу выживают только те мысли, которые подкреплены каким-то стимулом.
— Веди меня от ложного к истинному, от тьмы к свету, от смерти к бессмертию, о, вечный покой, — процитировал я, приложившись к пенному напитку. — Между прочим, это дословный перевод одной из этих многократно повторяемых на санскрите фраз.
— И вечный бой! Покой нам только снится, — живо парировал Ворчун. — Вот посмотрю, чем закончится твоя эпопея с Росомахой и тоже попробую окрутить эту дамочку. Хоть, невооруженным глазом, она едва-едва проходит по нижней планке моего райдера.
В щель между двумя повторами мантры успешно проскользнула мысль о том, что мой друг как-то нарочито забывает о существовании Леоники. Я не любитель совать нос в чужие отношения, однако именно Лика была человеком, познакомившим меня с Медеей.
Спустя еще пару секунд вдогонку поспела констатация факта: я вот уже три недели, с тех пор как узнал о мантрах, не посещал этот гостеприимный флэт. Сначала подтягивал хвосты в институте, затем навалилась подработка, а в прошлые выходные свой день рождения праздновала одна из подруг…
Оправдания. Что-то щелкнуло в голове, и я внезапно сообразил, насколько же заморочил себе голову. За всеми этими бытовыми причинами прятался банальный страх оказаться слепым в обществе зрячих — не вполне естественное последствие встречи с Крокодилычем.