Греческие каникулы
Шрифт:
Дело в том, что садовник был восторженным поклонником античности. Лет десять назад Таки увидел по телевизору фильм о греческой культуре. Фильм, снятый National Geographic, то есть добротно и с картинками, поразил его до глубины души. До этого момента Таки и не подозревал, как богато историко-культурное наследие его родной страны.
Ну, то есть он, конечно, знал, что он грек и его страна самая лучшая и все такое, но никогда не задумывался именно об античности, не видел Грецию так, как ее воспринимает большая часть человечества: как сокровищницу великой древней культуры. Не думаю, чтобы он был одинок в подобном пренебрежении. Вот вы где живете? В Москве? И что,
Таки никогда не бывал в столице и не увлекался скульптурой и архитектурой. Но после того фильма что-то не давало ему покоя. Он добрался до Афин и несколько дней в полном восторге бродил по городу. Храмы, колонны, скульптуры, фризы, расписанные вазы и амфоры поразили его. Таки вернулся домой другим человеком. Часами сидел он на берегу, вычерчивая на песке увиденные рисунки и контуры совершенных тел. Как-то фрау Герда увидела его чертеж, и с тех пор Таки был повышен в должности. Теперь его называли не просто садовником, а садовником-дизайнером, и в обязанность ему вменялось создавать на клумбах узоры и картины в национальном стиле из камушков и цветного песка.
А еще после того фильма, снятого совестливыми европейцами, Таки стал недолюбливать англичан. Ему до слез жалко было те произведения искусства, которые эти беспринципные иностранцы присвоили, умыкнули из страны и теперь нагло выставляют на всеобщее обозрение в Британском музее.
Мирный чудаковатый садовник превратился в энтузиаста-археолога. Его мечтой стало обнаружить где-нибудь поблизости расписную амфору, остатки неизвестного храма, фрагмент статуи или хоть колонну… Со временем Таки почти уверился, что если хорошенько поискать, то он обязательно найдет голову Ники Самофракийской.
Местные жители и раньше считали садовника немножко блаженным, а уж когда он принялся ругать англичан и убеждать всех и каждого (особенно завсегдатаев местной таверны), что обязательно найдет что-нибудь очень ценное, античных времен, отдаст в музей и там, рядом с экспонатом, будет висеть табличка с его именем… так его и вовсе подняли на смех.
И вот теперь Таки был счастлив, потому что видел перед собой людей, разделяющих его интересы. Он с таинственным видом сообщил девочкам, что знает все тайны острова и может принести им самые настоящие древние вещи, а еще он знает, где есть карта древних сооружений…
На этом интересном месте им пришлось прерваться, потому что на дорожке показался один из менеджеров отеля и Таки испугался, что его застукают за болтовней. Донесет ведь управляющей, а та опять станет пилить. Торопливо сообщив девочкам, где они смогут увидеться завтра, Таки нырнул в клумбу.
Через пару дней, вернувшись с раннего купания перед завтраком, Марк обнаружил, что девочки ждут его не с пляжными сумками, а с рюкзаками. На ногах у обеих оказались кроссовки. Поверх купальников красовались художественно порванные в стратегических местах джинсовые шорты (у одной зеленые, у другой желтые) и куцые маечки.
— Что-то вы как-то… походно, — удивленно заметил Марк, швыряя на кресло полотенце.
— Так мы в город собрались.
— Зачем?
— На базар. Сегодня
Говорили они, как всегда, на два голоса. Марк задумался. И первый вопрос, который пришел ему в голову, звучал так:
— А откуда вы вообще узнали, что в городе сегодня базар?
— Ну так сегодня же первое воскресенье месяца!
— Да? — Марк хлопал глазами, глядя на покрытые легким загаром мордашки, и растерянно думал: или у меня начались возрастные изменения, или я опять что-то пропустил. Или я что-то пропустил, потому что у меня начались возрастные изменения? Или график проведения базаров в забытом богом греческом городишке теперь входит в сферу интересов подростков и печатается на каком-нибудь популярном сайте.
Решив не позориться в глазах подрастающего поколения и лишний раз не демонстрировать свою серость, Марк не стал допытываться про источник информации. Торопливо прикинул, чем ему грозит посещение базара. Идти недалеко, прогуляться даже неплохо, а обратно можно будет взять такси… Новые впечатления — это хорошо. Расходы…
— Давайте-ка обсудим нашу финансовую политику, — вкрадчиво сказал он, и девчонки разом насупились. Но в конце концов Марк убедил их взять с собой не все наличные, а определенную сумму, чтобы не жалеть потом, что просадили все на первой же неделе. А вдруг в будущем подвернутся еще какие-нибудь траты? Про себя Марк решил, что, если вдруг им встретится что-нибудь стоящее, он всегда может поддержать подрастающее поколение материально, а вот на всякую мишуру пусть тратят свои карманные.
— Ну что ж, — осторожно согласился Марк. — Почему бы нам и не прогуляться до города? Будем считать это экскурсией.
— Будем! — радостно согласились девицы. И опять принялись о чем-то шушукаться.
После продолжительного и приятного завтрака они легко подхватились и направились к выходу с территории отеля. Оказавшись за воротами, Марк вздохнул. Само собой, прямой дороги к городку не имелось. Находился он не так чтобы далеко — буквально за углом направо. Но угол этот был образован складкой рельефа и делил бухточку на две части. С точки зрения пейзажа это было чудесно: в море выдавалась скала, напоминающая, в зависимости от освещения, то чей-то гордый античный профиль, то застывшего грифона. С одной стороны скалы расположился отель, разлиновав пологий склон рядами аллей, клумбами и постройками. С другой же стороны находился небольшой городок с белеными домиками и разномастными сараями. Там склон оказался более крутым, каменистым, да и море здесь было глубже. Пляжа не имелось, зато на пристани толкались многочисленные лодки, как рыбачьи, так и прогулочные, а к пирсу иногда причаливали красивые яхты. Беленые домики жителей взбирались вверх по скале, улочки петляли, и, стоя у порога одного здания, порой оказывалось возможным взглянуть на крышу другого.
Всю эту пастораль Марк сумел разглядеть со стороны моря во время своих заплывов, и вот теперь он шел по дороге в городок, прикрыв голову кепкой от утреннего, но уже весьма жаркого солнца и поглядывая на девиц, которые двигались на пару шагов впереди по обочине дороги.
Марк так проникся ощущением умиротворения, собственной патриархальности и того, что он пасет своих длинноногих овечек, что не сразу понял, о чем толкует ему мужчина, высунувшийся из притормозившего у обочины автомобиля. Мужчина был похож на типичного бюргера — краснолицый, плотный, даже с небольшими усами, ну просто реклама баварского пива. Не хватало только тирольской шляпы с пером и кружки в руке.