Греческий Миллиардер
Шрифт:
— Я дала ей больше пяти минут, — возразила тетя Вильма тем же тоном. — По моему опыту, когда человек не разговаривает через пять минут, это означает, что она никогда не будет.
Тетя Нора начала бить меня по спине.
— Она не одна из твоих подсудимых! Она твоя племянница!
— Я знаю, — сказала тетя Вильма, когда она также начала колотить меня по спине. — Вот почему я дала ей семь минут!
— О, Боже!
— Что?
— СТОП!
Я не хотела кричать, но если бы я позволила им продолжать спорить, то я бы, скорее всего,
— Я, ммм, все хорошо сейчас.
Нет. Я внезапно почувствовала, что позволила слону массировать мою спину своими копытами.
Взгляд тети Норы расширился, когда она увидела, как я снова вздрогнула.
— О, Боже. Прости. Мы не понимали…
— Ты в порядке? — тетя Вильма отрезала, обеспокоив свой голос.
Она попыталась добраться до меня, но я быстро отодвинула стул на несколько дюймов назад.
— Теперь я в порядке, — поспешно сказала я.
Увидев, что они все еще пристально смотрят на меня, зная, что я должна им сказать, я решила поиграть и отодвинула стул дальше, пока его спинка не ударилась о стенку.
К уважению моих тетушек они не теряли свои настроения или даже думали, что я была виновата.
— Твое исключение должно что-то сделать с твоим синяком? — спросила тетя Вильма.
Я была ошеломлена.
— Вы знаете?
Тетя Вильма вздохнула.
— Дорогая, только в фильмах люди могут уйти, скрывая тот факт, что он получил пробитые солнцезащитные очки.
Прежде чем я смогла ответить на это, нечестно, но защитно и чисто из гордости, тетя Нора мягко сказала:
— Твой директор заявила в своем факсе, что ты больше не имеешь права ходить в школу. Я позвонила, чтобы узнать точную информацию, но она говорит, что это секретно.
Поэтому директор Чайлдресс сохранила сторону соглашения, подумала я с холодным удовлетворением. После того, как она перевернула птицу у старой ведьмы так, как она заслужила, я сказала директору Чайлдресс, что она может выгнать меня, и я не буду ее оспаривать, но только, если она не скажет, ни единого слова о своих глупых обвинениях моим тетушкам или кому-то еще. Если бы она это сделала, тогда я бы заставила тетю Вильму подать на нее в суд за дискриминацию и клевету, и мы оба знали, кто выиграет это дело.
— У тебя есть, что сказать нам об этом, Майри? — Я пожала плечами, держа солнцезащитные очки, потому что так было легче лежать.
— Я подралась с другой девушкой в школе. Действительно, жестокий бой. Поэтому меня выгнали.
— Все? — тетя Нора казалась сомнительной.
— Да, — я медленно возобновляла еду, чтобы убедить их, что я полностью согласна с тем, что произошло.
— Просто, скажи мне прямо, — умоляла тетя Вильма. — Это не потому, что ты беременна, не так ли?
Я снова выплевываю еще одну ложку.
Тетя Нора беспокойно добавила:
— Или на наркотики?
Моя ложка упала в тарелку.
— Тетя Нора! Тетя Вильма!
Они серьезно задавали мне эти вопросы?
— Ну, ты не можешь винить нас! Мы не воспитывали тебя, чтобы ты была хулиганкой, — ответила
Тишина.
И затем тетя Вильма кашлянула, и когда она это сделала, мне тоже пришлось кашлянуть.
Взгляд тети Норы сузился.
Я не собираюсь смеяться. Сейчас не время для смеха. Боже мой, тетя Вильма так несправедлива! Почему ее плечи так дрожат?
Тетя Нора вздрогнула:
— О, ради Бога! Мой старомодный английский здесь не главный.
Тетя Вильма потеряла его и я начала хихикать.
— Хулиганка, тетя Ви. Ты слышала, как она это сказала?
Тетя Вильма фыркнула:
— Я так и сказала.
Это была отсрочка, временная, и все мы знали и допускали ее. Может быть, сегодня вечером, когда нам пришло время успокоиться с нашими собственными историями нашей группы, мы поговорим об этом снова.
Но, пока мы собирались наслаждаться какой-то безвредной восхитительной долей нормальности.
Тетя Вильма и тетя Нора все еще торгуются оскорблениями, а я осталась на своем месте, наслаждаясь ужином, когда слушала их друг с другом остроумные колючки. Как грустно подумала я, могут ли эти недальновидные идиоты подумать, что эти две замечательные женщины были шл*хами и золотоискателями?
Они заставили меня поверить в настоящую любовь в греческих миллионеров.
Это было так неправильно?
— Ты в порядке, Майри?
Я начала, понимая, что у моих тетушек были нелепые взгляды беспокойства. От этого вида мой желудок делался тошнотворным, потому что мне не нравилось их видеть такими. Я хотела, чтобы они были счастливыми, оставались счастливыми, потому что именно так им удалось заставить меня чувствовать себя все эти годы, даже если я потеряла своих родителей слишком рано.
Вынуждая улыбку, я солгала:
— Мне просто интересно, какую книгу мы будем читать сегодня.
— Конечно, новую Линн Грэм, — быстро ответила тетя Вильма.
— О, пожалуйста. Только не их. Можем ли, мы переключится на Шарона Кендрика сегодня вечером?
— Бетти Нилс была бы хорошей, — проворчала я, просто от удовольствия. Я лично люблю книги этого автора, но мои тетушки нашли ее работу слишком «сладкой».
— В любой из ее книг нет ни одного греческого миллиардера, — откликнулась тетя Вильма. — Она пишет только о врачах, а она даже не является частью медицинского романа Арлекина.
— Кроме того, эти люди слишком хороши для меня, — проворчала тетя Нора. — Они никогда не действуют как рывки!
На этот раз, закрыв глаза с настоящей улыбкой, я позволила своему разуму снова уйти, слушая вполуха, мои тетушки страстно перечисляли многие причины, по которым они просто не были такими женщинами, чтобы влюбиться в красивых, богатых и умных греческих хирургов.
Однажды, подумала я смутно. Однажды я собиралась доказать, что мои тетушки ошибаются. Однажды я бы показала всему миру, что было бы прекрасно мечтать о том, чтобы влюбиться в греческого миллиардера, потому что это могло осуществиться, если бы вы этого захотели.