Грех на душу
Шрифт:
Я и не заметила, как со мной рядом оказался Пашков. Взяв меня под локоть железной рукою, он негромко сказал мне на ухо:
— Предлагаю покинуть этот дом! Я знаю, что теперь начнется. Полчаса они будут обвинять друг друга в смертных грехах, а следующие полчаса клясться в вечной любви. Зрелище почти невыносимое.
Я решила прислушаться к его словам. Супруги Каваловы, действительно, сосредоточились друг на друге, практически перестав замечать все вокруг. По-моему, они даже не расслышали моего «до свиданья».
Мы с Пашковым выбрались на улицу. Тихий переулок неподалеку от телестудии был освещен
— Я вас провожу! — уверенно заявил Пашков.
— Меня не стоит провожать, — заметила я. — Вы уже слышали — я на машине.
— Тогда проводите вы меня, — нисколько не теряясь, сказал морской волк. — Время позднее, общественный транспорт ходит из рук вон плохо. Пожалейте скитальца.
Он говорил небрежно, беззастенчиво уставившись мне прямо в глаза. Такая уверенность мне не слишком-то понравилась, но я не нашла веского повода отказать. Однако решила держаться с этим морячком посуше.
— Куда вас отвезти? — спросила я, когда мы уселись с машину.
Он посмотрел на меня со странной улыбкой.
— А может быть, продолжим банкет в каком-нибудь уютном месте?
«Началось», — подумала я, а вслух сказала:
— У меня другие планы! Да и сыта я банкетами уже по горло!
— Ну, тогда поехали на Авиамоторную! — без особого сожаления сказал Пашков.
Это было далековато и совсем не по пути, но, как говорится, сама напросилась. Уже когда мы отъехали довольно далеко, Пашков вдруг насмешливо спросил:
— А чего вам, собственно, не понравилось?
— Вы имеете в виду сегодняшний вечер? Пожалуй, он получился слишком интимным. Зря я пришла.
— А как вы вообще попали к Каваловым? — довольно бесцеремонно поинтересовался Пашков.
— Так же, как и вы, наверное. Пригласили.
— Это я понимаю, — хмыкнул Пашков. — Зачем вы это приглашение приняли — вот вопрос. Что у вас общего с Эдитой? Вы — молодая, классная баба — неужели не могли найти компании получше?
— Знаете что — смените-ка тон, любезный! — сказала я холодно. — Иначе дальше пойдете пешком!
— Серьезно? — нагло спросил Пашков. — Я весь напрягся!
Я подкатила к тротуару и нажала на тормоз. Машина встала.
— Прошу! — сказала я.
Мы стояли примерно на середине длиннющего проспекта. Час уже был поздний, и движение здесь почти совсем прекратилось. Тускло отсвечивали редкие фонари. Справа тянулись темные громады каких-то учреждений, слева сквозь голые кроны деревьев желтели окна в жилых домах. Было ветрено и неуютно.
Пашков сидел развалясь, точно у себя дома, и, кажется, не собирался выходить. Неприятный холодок пробежал у меня по спине. Сейчас я была склонна думать, что морской волк еще не до конца порвал со своим прошлым. Или вспомнил его под воздействием винных паров.
— Прошу вас! — повторила я.
— Брось! — вдруг каким-то отвратительным тоном сказал Пашков. — Не лезь в пузырь! Я же вижу, что у тебя проблемы. Давай решать их вместе — это лучший способ!
И с этими словами он вдруг сгреб меня своими стальными лапами, прижал к груди и впился в шею горячими влажными губами. В общем-то, к мужским порывам подобного рода я отношусь снисходительно — что поделаешь, такими мужиков сделал бог, — но этот человек был мне по-настоящему антипатичен. Ощущение было такое, будто меня обнимает горилла.
— Если вы сейчас же меня не отпустите… — проговорила я, задыхаясь.
— Не, не отпущу! — убежденно сказал Пашков. — Я всегда добиваюсь своего — без вариантов! Ты это учти и смирись. Выбора у тебя все равно нет!
Удивительной наглости оказался человек. Но меня не так просто подавить. Теперь я просто решала задачу, как спастись. Это было почти на уровне интуиции. Свободной рукой я пошарила свою сумочку, залезла в нее и нашла длинную булавку. Дальнейшее было совсем нетрудно — я вогнала булавку ему в щеку, чуть пониже скуловой кости — там очень чувствительное место.
Он отпрянул от меня, точно ошпаренный кипятком. Не слушая, чего он там воет, я выскочила из машины и достала из сумочки мобильник. Мигом набрала номер Виктора и успела выкрикнуть, когда он взял трубку:
— Срочно приезжай на проспект Строителей! Я тут влипла!
Глава IX
По роду деятельности мне частенько приходилось сталкиваться с разными гнусными типами. Я к этому привыкла — стала почти нечувствительна к словесным оскорблениям, да и к физическому насилию отношусь достаточно спокойно, в панику не впадаю и всегда готова дать отпор. В этом плане я многое почерпнула у нашего Виктора. Поэтому и в тот злосчастный вечер восьмого марта мне удалось выпутаться. Хотя, надо признать, с таким законченным мерзавцем, как морской пират Пашков, мне еще сталкиваться не доводилось. Впечатление усугублялось тем, что с этим человеком мне пришлось, как говорится, преломить хлеб — сидеть за одним столом. Это всегда производит эффект — когда обнаруживаешь, что твой сосед по столу — свинья.
Не знаю, может быть, именно обильное питание так подействовало на бравого моряка или водка ударила ему в голову, но в тот вечер он буквально озверел. Конечно, сыграла свою роль и моя булавка, но я считаю, что ее роль была в целом положительной.
Тем не менее едва я успела дозвониться до Виктора, как мне опять пришлось спасать свою то ли жизнь, то ли честь — уже некогда было разбираться. Пашков выдернул из щеки булавку и выскочил из машины. Лицо у него, освещенное жутковатым светом ртутных фонарей, выглядело ужасно. Он непрерывно сыпал проклятиями и угрозами. Сейчас в его словаре самым приличным словом было «шалашовка». Нужно было бежать.
Для этого пришлось сбросить туфли — прекрасные вечерние туфли, которые мне было жалко до слез. При том, что на улице даже в них было довольно зябко, я же не рассчитывала, что мне придется разгуливать пешком. Вышло же так, что пришлось — и даже не просто пешком, а еще и босиком.
Ледяной асфальт обжигал ступни. Меня спас от воспаления легких только стресс — в моей крови было столько адреналина, а кровь так стремительно бежала по жилам, что простыть я не успела.
Как сказал поэт, я бежала быстрей, чем заяц от орла. Бог был все-таки на моей стороне. Мне удалось оторваться от «орла» уже на старте. Я перебежала через улицу, а Пашков чуть замешкался, пропуская одну из редких машин, которая, сверкая огнями и рыча, промчалась перед самым его носом.