Грех во спасение
Шрифт:
– Венчаются раб божий Алексей и раба божия Мария!..
– Дмитрий, прекрати! – успел крикнуть Алексей, а Маша выдернула свою руку из его ладони и, не разбирая дороги, бросилась к прибрежным кустам. Нет, ничего не изменилось! По-прежнему Митя ведет себя по-свински, не понимая, в какое неловкое положение ставит ее перед совершенно незнакомым человеком. И зачем она согласилась на эту поездку?
Ивовые ветки больно хлестали по лицу. Митя догнал ее около реки, схватил за руку и привлек к себе:
– Ну что ты, дурочка, обижаешься! Алешка на мои шутки давно уже внимания
Он ласково погладил ее по спине и, склонившись ниже, дунул на легкий завиток, выглядывающий из-под венка:
– Я тебя никому в обиду не дам, а Алешка мой лучший друг, и я его знаю, как самого себя! Уверяю тебя, он все воспринял как шутку.
– Митя, дай слово, что никогда больше не станешь выставлять меня на посмешище, – всхлипнула Маша и подняла на него заплаканные глаза. – Я не хочу, чтобы обо мне думали, будто я только и мечтаю поскорее выскочить замуж!
– А разве это не так? – хитро прищурился Митя. – Или у тебя уже есть кто на примете, только ты скрываешь от брата? Сознавайся! – Он слегка тряхнул ее за плечи и, взяв пальцами за подбородок, попытался заглянуть девушке в глаза.
Но Маша сердито дернула головой, стараясь освободиться из его рук.
– Ах, так! – Митя левой рукой перехватил ее за запястья, а правой с еще большей силой прижал к себе.
– Отпусти сейчас же! – взмолилась Маша.
– Отпущу, – Митя слегка ослабил хватку на запястьях, но продолжал обнимать ее, – отпущу, если признаешься, в кого влюблена. Наверняка это кто-нибудь из соседей...
– Ни в кого я не влюблена! – Маша рассердилась не на шутку. Вдобавок еще венок почти развалился и надвинулся на глаза. Она попробовала сбросить его с головы, но венок сполз еще ниже, и она уже почти не видела Митю, смотревшего на нее со странной улыбкой – немножко удивленной, немножко...
Он и сам не смог бы объяснить, что за странное чувство испытывает при виде этой девчонки с раскрасневшимися щеками, растрепавшимися русыми волосами и маленьким хорошеньким носиком, выглядывающим из-под разлохмаченного венка. Пытаясь что-то сказать, она слегка приоткрыла рот и провела языком по верхней губе. И вдруг, совершенно не понимая, что с ним происходит, Митя прильнул к этим нежным, совсем еще детским губам в далеко не братском поцелуе.
Маша вздрогнула, попыталась оттолкнуть его, но в следующее мгновение почувствовала, что его рука отпустила ее запястья и прижалась к затылку, поцелуй стал еще настойчивее. Митя на миг отстранился, что-то прошептал и вновь припал к ее губам, осторожно обвел их контуры кончиком языка, и они приоткрылись, пропуская его дальше... Девушка ощутила, что его язык раздвигает ей зубы, проникает внутрь, и задохнулась от испуга. Мало того, что она никогда не целовалась с мужчиной, она даже не предполагала, что ее первый поцелуй будет настолько бесстыдным и полным откровенной страсти. А что он именно такой, она поняла по тому, как простонал вдруг Митя и его пальцы буквально впились в ее спину и затылок.
«О господи! Что я делаю!» – успела подумать Маша и изо всех сил оттолкнула Митю от себя.
Застигнутый врасплох, Гагаринов-младший отпрянул от нее и с недоумением посмотрел на девушку:
– Маша, что случилось?
– Как ты смеешь! – Маша стянула с головы венок и со всего размаха съездила им по княжеской физиономии. – Ты что себе позволяешь? Думаешь, что за меня некому заступиться, и смеешь обращаться со мной, как с дворовой девкой? Ошибаешься, братец! Я сама в состоянии постоять за себя, и учти, добром это для тебя не кончится!
Митя покраснел и попытался взять ее за руку, но она отступила на шаг и убрала руки за спину. Тогда он тоже отступил от нее, вытащил из-за пояса плетку и принялся вертеть ее в руках, старательно пряча глаза.
Какое-то мгновение они молчали, постепенно сознавая, что же такое они натворили...
Митя, то краснея, то бледнея, заговорил первым. Но по-прежнему не глядя ей в глаза.
– Прости, не знаю, что на меня нашло! Очевидно, я так и не смогу относиться к тебе как к младшей сестре. Ты взрослая и очень красивая девушка и способна возбуждать у мужчины определенные желания.
Он вздохнул и оглянулся. В просвете между деревьев видны были лошади и дожидавшийся их барон. Он с нетерпением вглядывался в кусты, укрывающие Машу и Митю.
Митя опять виновато посмотрел на Машу и попросил:
– Если сможешь, забудь про этот поцелуй. Он ровно ничего не значит. И я даю тебе слово, что никогда более не позволю себе подобных вольностей. Тем более... – он замялся на мгновение и тихо добавил: – Я люблю другую женщину и намерен к зиме жениться на ней.
– Кто она? – шепотом спросила Маша, неизвестно почему почувствовав вдруг, что ее сердце словно окунули в ледяную прорубь и оно вот-вот превратится в сосульку.
– Ее зовут Алина Недзельская. Она свояченица моего старого товарища Леонида Гурвича. По моим подсчетам, она должна уже приехать, и я намерен завтра с утра нанести визит Гурвичам. Надеюсь, ты не откажешься поехать с нами в гости?
– С кем – с вами? – произнесла Маша тихо, стараясь не расплакаться.
– Как с кем? – удивился Митя. – Со мной и с Алексеем. Советую тебе быть с ним внимательнее. Он едва-едва оправился от тяжелейшего ранения. Меня в том бою слегка осколком задело, вот смотри, какую отметину от турецкой картечи заработал.
Он склонился к Маше, и она, неожиданно для себя, коснулась пальцами небольшого красноватого рубца чуть ниже уха и ласково погладила его.
Митя опять покраснел и прижал ее пальцы к своей щеке:
– Мария, не шути так со мной! Иначе я опять что-нибудь не то сделаю!
– Митя, Маша! Где вы там? – раздался поблизости голос барона. Митя с недовольным видом оглянулся и отнял свою ладонь от Машиной руки.
Девушка пригладила волосы и, вздохнув, направилась следом за Митей навстречу барону, пробиравшемуся к ним через заросли молодого ивняка. Митя придержал шаг, взял Машу за руку и повел, как маленькую, к поляне, заботливо отводя ветки от ее лица.