Грех во спасение
Шрифт:
– Зачем же ты пришел, если знаешь, что моему жениху это не понравится? – Маша посмотрела на Митю и ехидно улыбнулась. – Вероятно, и твоей невесте придется не по вкусу, что ты проводишь время с девицей, которая и ногтя ее не стоит.
– Маша, – глухо проговорил Митя и, как тогда, на берегу пруда, подошел к ней и, заложив руки за спину, посмотрел на девушку сверху вниз. – Я пришел просить прощения и выяснить твои истинные намерения в отношении Алексея.
– Ты сомневаешься в искренности моих намерений? – Маша опустила глаза и опять
– Если хочешь, я встану перед тобой на колени, чтобы ты простила мне те гадости, что я наговорил тебе. Но поверь, все это произошло сгоряча, от неожиданности... – И не успела Маша возразить, как Митя опустился на колени и уткнулся лицом в ее ладони.
Маша почувствовала его губы, прильнувшие к ее коже, испуганно выдернула руку и оттолкнула Митину голову от себя:
– Негоже, князь, так унижаться перед девицей, которая вам не дороже каминных щипцов или вон того кресла, откуда вы только что изволили подняться.
– Машенька, дорогая. – Митя опять забрал ее ладони в свои, но встал с колен и, не отпуская ее рук, сел рядом с ней на постели. – Ну, хочешь, я разобью сейчас свою дурную голову об это кресло, чтобы ты поняла, как мне стыдно за те слова?
– Не стоит, Митя, – тихо сказала Маша и слегка от него отодвинулась.
Митя засмеялся:
– С каких это пор ты стала меня бояться? Или рядом с бароном сидеть приятнее, чем со мной?
– Митя, прекрати! – Маша вскочила с кровати и сжала руки в кулаки. – Все ты лжешь, и не прощения ты пришел просить! Ты на грани того, чтобы вновь оскорбить меня!
– А что, я уже не вправе спросить, чем вы с Алексеем занимались на той скамейке? – вкрадчиво спросил Митя и поднялся вслед за ней. Теперь он стоял так близко, что Маша почувствовала не только запах французского одеколона, но даже его дыхание на своей щеке.
– Я отчитываюсь в своих поступках лишь перед твоими родителями, но никак не перед тобой, – сказала Маша резко и попыталась отодвинуться.
Но Митя тут же схватил ее за запястья и притянул к себе:
– Ты будешь отчитываться передо мной, пока живешь в этом доме, – произнес он вдруг охрипшим голосом, – и учти, мне совсем не нравится, что ты целуешься с Алешкой...
– А мне как раз это нравится, – перебила его Маша и попробовала отодвинуться. – Он теперь мой жених и имеет право целовать меня.
Митя судорожно вздохнул, отпустил запястья, но тут же обхватил ее талию правой рукой, еще теснее прижал к себе, а левой приподнял ее подбородок:
– Алексей станет твоим женихом лишь завтра, и то если батюшка даст согласие на ваше обручение.
– Владимир Илларионович обещал, что отдаст меня замуж только по моей воле. И я уверена, что предложение барона он примет с удовольствием.
– С таким же удовольствием, с каким ты принимала Алешкины поцелуи?
– Это тебя совершенно не касается! – Маша попыталась
Девушка уперлась в его грудь ладонями и яростно завертела головой, пытаясь освободиться от этого неожиданного и жадного захвата.
Митя оторвался от нее и спросил, задыхаясь:
– А мои поцелуи тебе нравятся? – И, почувствовав ее сопротивление, предупредил: – Пока не ответишь, я тебя не отпущу и целовать буду до тех пор, пока не признаешь, что я целуюсь несравненно лучше твоего жениха.
– Митя, как тебе не стыдно! – Маша почувствовала, что слезы текут по щекам, и она не могла их вытереть, так как Митя продолжал прижимать ее к себе. – Сегодня днем объясняешься в любви своей невесте, а ночью приходишь к жалкой воспитаннице своей матери и решаешься на такие вольности, какие никогда бы не позволил себе с Алиной!
Митя вздохнул и отстранился от нее. Потом достал из кармана носовой платок и осторожно вытер Машино лицо. Грустно улыбнувшись, он ласково провел ладонью по ее щеке и тихо сказал:
– Прости меня еще раз, девочка! Не знаю, что со мной, но я словно с ума схожу рядом с тобой! – Он опустился на кровать и обхватил голову руками. – Я люблю Алину, жду не дождусь, когда она станет моей женой, но в своей постели вижу только тебя, и стоит мне закрыть глаза... – Он махнул рукой и снова посмотрел на Машу. Страдальческая гримаса скривила его лицо. – Я постоянно хочу тебя как женщину, хочу целовать тебя, ласкать твое тело... Знаю, это невозможно, я отчаянно люблю другую девушку, но искушение настолько велико, что сегодня, когда увидел, как Алексей целует тебя, чуть не бросился на него с кулаками!
Маша потрясенно смотрела на него и с трудом нашла в себе силы, чтобы прошептать:
– Митя, как ты смеешь об этом говорить? Ты сам меня подталкивал, чтобы я заинтересовалась бароном. И теперь говоришь такие страшные и нелепые вещи, я с трудом верю, что все это не сон!
– К сожалению, все происходит наяву, и я не могу позволить себе того, на что решался во сне... – Митя вновь обнял Машу, но теперь уже более мягко и даже нежно, и ласково спросил: – Неужели ты ничего, кроме отвращения, ко мне не испытываешь?
– Митя, ты думаешь, что говоришь? – вскрикнула Маша и с негодованием посмотрела на него. – Минуту назад ты сказал такое, что я почувствовала себя чуть ли не уличной девкой! Или ты считаешь, будто тебе все дозволено, а я из благодарности, что твои родители воспитали меня, обязана стать твоей любовницей?
– Маша, милая моя, у меня даже в мыслях не было делать тебе грязные предложения! Но пойми меня, я не знаю, что со мной творится. Невозможно любить двух женщин сразу, я это прекрасно понимаю, и знаю, что выберу Алину, а не тебя. Но почему меня не оставляет ощущение, будто я теряю что-то очень важное, без чего остальная жизнь немыслима!