Грех
Шрифт:
На следующий выходной уговорила Зайнап свою маму:
– Ну, мамочка моя золотая, ну, добрая моя, любимая моя, отпусти меня к Ларисе, они с мамой на базар приедут, на обратном пути меня заберут, я у них денечек побуду. Ты же знаешь тетю Катю, и наша Соня с нею дружила, ты бы меня к Сонечке отпустила, правда? На один денечек, а завтра к обеду я буду дома, и работу всю сделаю и заниматься начну, ну отпусти!
И так ластилась, так в глаза заглядывала – не устояла мать, отпустила:
– На арык не ходите, вода там еще холодная и поток сильный. Погуляйте, может, в кино сходите, если Катя разрешит.Если бы провидение подсказало, что от этой поездки беда начнется, беда, длиною во всю жизнь, если бы…
Днем девочки были дома, шушукались, веселились, фотографии детские рассматривали и удивлялись, в каких смешных платьицах они ходили, какие ножки у них тоненькие и кривые и косички с бантиками.
– А у тебя «это» уже есть? Я так испугалась в первый раз, а мама сказала, что это у всех женщин бывает каждый месяц и всю-всю жизнь. Вот ужас какой, скажи? Так живот болит, и грязь эта, все время мыться нужно и трусики менять. Ненавижу эти дни, – Лариса с вопросом в глазах смотрела на подружку.
Девочка засмущалась от такой откровенности, покраснела, произнесла тихонько:
– У меня это уже почти полгода. Мама меня научила, что нельзя есть в эти дни, так легче проходит.
– А знаешь, моя мама говорит, что если будет
Подружек позвали к обеду, разговор прекратился.
Ближе к вечеру жара стала спадать, девочки пошли погулять. На площади, возле парка были установлены качели, огромные лодки раскачивались и взлетали почти до самого неба, прямо дух захватывало, было и страшно, и весело, и уходить не хотелось.
На «пятачке», летней танцплощадке, заиграла музыка, девочки бросились туда.
Танцевало много народу, даже пожилые – им уже точно по тридцать было! – и молодежь. К девчонкам подчалили два молодых лейтенанта, заговорили о том о сем, о погоде, предложили лимонаду.
– Или барышни мороженого хотят? В военторг завезли, можно угоститься.
Девочки засмущались, стали отказываться, но один из парней быстро исчез, так же быстро вернулся с двумя стаканчиками розового мороженого и почти насильно вручил каждой девочке по стаканчику. Мороженое уже почти растаяло, превратилось в жидкую липкую массу, палочкой поддеть его было нельзя, и Зайнап стала его просто пить из начинающего уже промокать бумажного стаканчика. У нее от этого питья образовались молочные усики, и на носу тоже повисла розовая капелька.
Всем стало ужасно смешно, Лариса тоже «выпила» свое мороженое; один из парней вытащил из кармана вовсе несвежий носовой платок, предложил. Выбирать было не из чего, утерлись им.
– Я возьму его, постираю, потом вам отдам.
– А кому ты отдашь? Давайте хоть познакомимся, я – Петр, а друга моего Виктором зовут. А вас как зовут? Чем вы занимаетесь?
Маленьким дурочкам так хотелось быть хоть чуточку взрослее, что, переглянувшись и назвав имена, они придумали, что учатся одна в педучилище, другая в медучилище и уже на втором курсе.
Молодые офицеры пригласили девушек потанцевать; те, страшась, что кто-нибудь из знакомых их увидит и расскажет Ларискиной маме, все же не удержались, вышли на «пятачок».
Зайнап никогда не приходилось танцевать вот так, по-взрослому, ее смущала и пугала близость мужчины, его сильные руки, удерживающие ее на виражах танца, его глаза, с прищуром и легкой насмешкой, прожигающие ее насквозь. Но музыка завораживала и уводила куда-то далеко-далеко…
Первый танец, второй… Все, как во сне! Лариска опомнилась первой, испуганно поискала глазами Зайнап, махнула рукой, мол, пошли, уже поздно, мама будет сердиться. Девочки схватились за руки и бегом помчались домой, а парни вслед им громко захохотали и присвистнули.
Ругать их сильно не стали, но все-таки мама Лариски сказала обидные слова:
– Сопливые еще по вечерам гулять! – и добавила еще несколько унизительных словечек.
Девчонки вымыли запыленные ноги, умылись и быстренько шмыгнули в кровать. Накрывшись с головою одеялом, они стали рассказывать о своих ощущениях, перебивая друг друга и громко хихикая, пока мать не заглянула в комнату и не прикрикнула на них.
Утром они пошептались, придумывая, как бы на следующий выходной снова попасть на площадь, снова встретить этих лейтенантов и потанцевать с ними.
И Зайнап вприскочку помчалась домой, благо что город расстраивался и разрастался, уже почти слился с военным городком, бежать было километра полтора-два, а там можно было проскочить в автобус и одну остановку проехать без билета (пока толстая кондукторша протиснется от одной двери до другой, она успеет выскочить).
Жаркая, веселая прибежала девочка домой, закружилась по двору в танце, припевая и прихлопывая ладошками. Мать с улыбкой смотрела на свою Звездочку и приговаривала:
– На качелях перекачалась, что ли? А кто дела будет делать? Да за травой, хоть и по жаре, а идти надо, кроликов совсем кормить нечем. Немного ботвы с огорода дала, а им мало.
Зайнап, продолжая пританцовывать, переоделась в повседневное платьице, напялила разношенные, совсем почти рваные сандалии (их уже сапожник совсем отказался ремонтировать), подоила коз, разлила молоко по банкам, снесла в погреб. Нашла самый острый нож, мешок и так же, припевая и пританцовывая, отправилась искать место, где еще можно было нарезать сочной травы. Раньше хоть с козами было проще, отгоняли их метров за двести-триста от дома, вбивали колышек, привязывали рогатеньких, они и щипали травку до самого заката. А теперь высокие дома, асфальтированные дороги заняли почти всю округу, животных приходилось держать в клетях или рано-рано вести по городским улицам на выпас. Корм добывать становилось все труднее.
Уже бы извела мать и коз, и кроликов, но это же были и мясо, и молоко. И деньги. Козьего молока на рынке становилась все меньше, и хоть оно дорогим было, все равно люди уже не хотели горбатиться, в дерьме ковыряться. Да и участковый уже не раз приходил, говорил – жалуются на вас, воняет с вашего подворья. Мать давала ему и мясо, и брынзу, и яйца. И вина домашнего наливала. Мужик незлобивый был, понимающий, уходил, приговаривая:
– Все, Галина, последний раз тебя предупреждаю – убери скотину свою, люди требуют, – да ведь и он не всесильный был, действительно, подходило время убирать со двора животину.
Неделя пролетела, как одно мгновение. Зайнап безотказно помогала матери, делала дела по дому и по хозяйству без напоминаний, без понуждения. Эта маленькая девочка умела делать все. И все время она улыбалась и напевала, а услышав танцевальную музыку по радио, вспоминали те движения, которым учил ее молодой лейтенант; вскидывала руки как будто бы на плечи партнеру и вальсировала, вальсировала…
Мать с удивлением смотрела на свою дочурку: прожив долгую жизнь, пережив в этой жизни столько бед и несчастий, разных событий и даже трагедий, она нутром своим почувствовала, что с девочкой происходит что-то новое и ранее неведомое. Но ничего не спрашивала – о чем же спрашивать? Отчего ты веселая? Отчего тебе радостно? Только один разговор затеяла, что лето нужно им продержаться, а в осень кроликов и коз сдадут на мясо, а на полученные деньги купят Зайнап новую одежду и обувь, ведь в училище будут разные студенты, нельзя, чтоб она была хуже всех одета. Купить же предстояло все: платья, пальто, ботики. О себе эта, совсем еще молодая женщина, забыла навсегда, ей бы Звездочку свою в люди вывести…
Подошла пятница, Зайнап опять заговорила о военном городке, что им с Лариской нужно вместе позаниматься, что таких качелей нет даже в городском саду, что новое кино показывать будут. Она и травы уже свежей нарезала на три дня вперед, и в доме все блестит, и все сухие ветки с деревьев и винограда она спилила и в сарайчик снесла – будет, чем печку зимою растопить.
– Что тебе там, медом намазали, что ли?
– Ну, мамочка, ну, цветочек мой, ну, пожалуйста! В понедельник я засяду за учебники, мы с тобою съездим, сдадим документы в педучилище, отпусти меня на выходной!
Мать смотрела на девочку с удивлением – что ее так тянуло в военный городок? И с пониманием – что дите видит во дворе? Коз, кур, кроликов, их бесконечное кормление и чистку клетей? Бесконечное выдергивание сорняков в огороде? Уступила, но с оговоркой:
– Брынзу я сделала, яиц собрала, кроликов утром забью и с утра пораньше поедем на базар, сама я тачку не дотащу. После можешь бежать в городок, денег на автобус и кино дам. Кате отвезешь молока, яиц.
Глаза девочки засветились таким счастливым ожиданием, что матери на мгновение стало страшно: что же так сильно влечет ее дочку в городок? Конечно же, не занятия с Лариской.
Утром с самым рассветом поднялись, Зайнап коз подоила, мать товар в тачку уложила – и поплелись они с этой тяжелой поклажей через весь почти город на базар.
Мать торговала, а Зайнап снова с любопытством рассматривала людей, снующих в поисках нужного товара. Особенно ее привлекали неторопливо и несуетно рассматривающие дорогие поделки и украшения богатые покупатели, нарядные женщины, украшенные серьгами и перстнями, с высокими прическами, в нарядных шелковых платьях. Как же ей хотелось надеть такое же платье, большущие серьги в уши и надеть на каждый палец по перстню с огромными драгоценными камнями! Ее малюсенькие сережки уже как будто бы срослись с ее ушками, их и не видно было. А у этих теток были такие серьги! Закрыв глаза, Зайнап представила себя, идущую в шелковом платье, на высоких танкетках, с серьгами, висящими до самых плеч, с перстнями на всех пальцах, и обязательно под руку с этим, «своим» лейтенантом! У нее аж под ложечкой засосало, в ушах зазвенело и из глаз искры засверкали!
Мать отпустила девочку, велела завтра до обеда вернуться, дала немного денег. Девочка не стала ожидать автобус, стремглав пустилась домой – нужно было переодеться в единственное нарядное платьице и втиснуть свои растоптанные ножки в туфельки, взять гостинцы для тети Кати. К обеду Зайнап уже была в городке, встретили ее радушно, обедом накормили и отпустили с Лариской погулять, на качелях покататься. Девочки стали отпрашиваться в кино, фильм был заграничный, новый, и сеанс был вечером. Не хотелось Ларискиной матери их отпускать, но они так красочно рассказывали о фильме, так убеждали, что мать уже и сама с ними собралась пойти. А вот это уже было совсем ни к чему!
– Ну, может быть, и не так интересно, может, мы и не пойдем, нагуляемся, на качелях покачаемся и вернемся пораньше домой, – отступая от прежних убеждений, застрекотали девочки.
Уж так им хотелось хоть один-два танца с лейтенантами оттанцевать! Помчались они к площади, но качели их сегодня вовсе не интересовали. Мороженого в киоске не было, купили леденцов и лимонаду, уселись на скамейке поближе к танцплощадке и стали с нетерпением ожидать «своих» лейтенантов. Ждали-ждали, уже третий танец закончился. А тех все не было.– Будем ждать, пока кино не кончится, – Лариска решительно не собиралась отступать.
Сеанс закончился, народ из клуба стал выходить на площадь, обсуждая фильм. Девчонки хоть краем уха пытались уловить, о чем кино, – вдруг мать расспрашивать начнет.
Примчались и быстренько спать улеглись. Но не до сна им было, опять принялись шептаться да гадать, отчего же это лейтенанты сегодня не пришли?
– Меня мама в следующий выходной уже не отпустит, дел у нас много и к экзаменам нужно готовиться. Точно не отпустит!
– Да ладно, я пойду, там возле штаба или возле Военторга погуляю, может, кого-нибудь из них встречу.
– И что, подойдешь? Заговоришь сама? Лариска, это же страшно! О чем ты говорить будешь?
– Ну, я просто поздороваюсь, может, они сами разговор начнут. Если спрашивать будут, что сказать? Если «твой» о тебе спросит?
– Не знаю. Но не говори, где я живу, что мы коз и кроликов держим, ну… ну, что мы бедные.
Девочка тихонько всхлипнула и вдруг – от переживаний, ожидания, да и встала она ни свет ни заря – заснула на полуслове.
Утром Зайнап по привычке проснулась с восходом солнца, тихонько оделась, чмокнула спящую подружку в щеку и бесшумно выскочила за порог.
Прошла еще неделя, Зайнап с мамой съездили в училище, сдали документы. Оказывается, там еще и конкурс есть! Нужно хорошо готовиться, чтобы поступить и чтобы стипендию дали. Девочка в приемной комиссии понравилась всем, и отметки у нее в свидетельстве об окончании школы были хорошие, всего две четверки. Но все равно готовиться нужно серьезно. Днями забежала Лариска, мать ее и отец решили, что она должна закончить десятилетку, а потом поступать в институт, вот ездили в новую школу, документы сдавали.
Лариска училась слабее Зайнап, вообще, если бы они сидели на разных партах, ей бы не у кого было списывать домашнее задание и диктанты. А на контрольных Зайнап сначала делала задание для нее, по ее варианту, а потом успевала сделать все для себя.
Зато Лариска была доброй, всегда делилась с подружкой завтраками, ей мать бутерброды с сыром и колбасой делала. А иногда или ленточку, или заколку дарила. И иногда не смеялась, что Зайнап в обносках ходит. Дружба у них была хорошая, независтливая – с самого первого класса.
Лариска влетела в калитку, увидела подружку и ее маму и застрекотала:
– Здравствуйте, тетя Галя, вам мама привет передавала и спасибо за гостинцы. Как вы вкусно брынзочку делаете, никто так не умеет. Мама на базаре покупает, она мокрая и вонючая, папа ее не ест, и мне не нравится. А вашу мы за два дня съели, спасибо, тетя Галя!
И потащила Зайнап за калитку, и нашептывать стала, что видела тех лейтенантов, они с какими-то взрослыми девушками были. Но когда вдруг увидели Лариску, подошли к ней и стали спрашивать, где это мы пропадаем?
– Мой меня под руку взял, а твой все спрашивал, где ты? Я пообещала, что мы в субботу к началу танцев придем, они нас будут ждать.
– А эти взрослые девушки? Они красивые? А какие у них платья? А серьги какие?
– Да было мне время их рассматривать! Главное, что наши парни будут нас ждать! Давай придумывай что-нибудь, чтоб мать тебя отпустила!
– Лариса, Зайнап, идите сюда, девочки, где вы там спрятались? – голос матери прервал разговор.
– Ой, тетя Галя, у нас в воскресенье будут гости, мама просила, чтобы вы свежую брынзочку сделали, а Зайнап в субботу привезет. Мама деньги заплатит.
– А чего ж до субботы ждать. Бери сегодня, я как раз свежую сделала, она спокойно два дня пролежит, а денег никаких не нужно. Погоди, я сейчас из погреба достану.
– Нет-нет, тетя Галя! У нас такие важные гости будут! Нужно все свежее, еще и кролика мама просила забить, – девочка врала так истово и так прямо смотрела в глаза, что не поверить ей было нельзя.
– Хорошо, – согласилась мама Зайнап, – я перед субботой собью свежую брынзу и кролика приготовлю, пусть твоя мама гостей с почетом принимает.
Лариска от восторга наступила своей сандалией на босую ножку Зайнап, та от боли взвыла, но тут же все простила своей подруге, и они вместе захохотали и закружились, взявшись за руки.
Исполнилось желание, Зайнап мчалась в городок, укорачивая путь – прямо по горячему песку, босиком. Когда ножка наступала на кустик чудом проросшей травки, ощущение прохлады приятно щекотало ее ступни, которые, несмотря на беготню босиком, оставались нежными и розовыми.
Очень Катя удивилась щедрому и неожиданному подарку, деньги Зайнап по маминому велению никак не стала брать. Подумала Катя и придумала: что-нибудь надо из нарядов Лариски подарить Зайнап. Стали примерять, все ей подходило, во всех платьицах она была как цветочек – то полевой тюльпанчик, то звонкий колокольчик, то скромная незабудка.