Грех
Шрифт:
Утреннее солнце едва пробивалось через густые кроны деревьев. Весело чирикали, перелетая с ветки на ветку, юркие птички. На натянутой между двух сосен паутине сидел огромный паук. Пойманная в его сети пчела жужжала, дергалась, пытаясь вырваться из плена. Но коварный хищник не спешил расправляться со своей жертвой. То ли пока не проголодался, то ли получал удовольствие от ее мучений, то ли ждал, когда она погибнет.
Ларин сложил ладони ковшиком, зачерпнул из речки воду и сполоснул лицо. Затем поднял с камней намокшую канцелярскую папку, которая, казалось, вот-вот разлезется в
– Ну, хотя бы здесь подфартило. – Андрей отбежал к лесу, укрылся в нем и принялся изучать содержимое папки.
Это были ксерокопии каких-то бухгалтерских отчетов, в которых фигурировали немалые суммы денег. Но разобрать, что скрывается за шести– и семизначными цифрами, человеку непосвященному было не под силу. Ведь никаких толковых пояснений, расшифровок, печатей с названием организации, фирмы или предприятия к ним не прилагалось. Лишь иногда встречались сокращения, типа «потр.», «изр.», «пол. пр.». Но «потрачено на что», «израсходовано на что», «получено прибыли за что» – не уточнялось.
– Прямо секретные материалы какие-то, – почесал за ухом Ларин. – Так-так, а это уже интересно. – Под руку агента тайной организации по борьбе с коррупцией попался нестандартный широкоформатный лист бумаги, сложенный вчетверо. – Карта, что ли, какая-то? – предположил он. – Ладно, чего гадать? Смотреть надо. – И Андрей торопливо развернул его на коленях.
Как оказалось, это была не карта, а отксерокопированный план какого-то двухуровневого строения, своей планировкой отдаленно напоминающего подземный паркинг. Но вряд ли это была парковка. Уж слишком нестандартными были помещения. Они разнились не только размерами, но и формами. Одно было квадратным, другое прямоугольным, остальные и вовсе бесформенными, как «комнаты» в пещерах. Да и соединяющие их проходы были узки и извилисты, отчего складывалось впечатление, что это строение спроектировали не архитекторы, а сама матушка-природа.
– Надо будет Дугину показать. – Ларин аккуратно сложил план, скрутил его трубочкой и засунул во внутренний карман куртки.
Набрякшая водой картонная канцелярская папка за ненадобностью полетела в орешник. Андрей собрал в стопку ксерокопии бухгалтерской отчетности и уже хотел было сунуть их за пазуху, как сзади хрустнул валежник.
– Полиция! Стой, где стоишь! – раздался у него за спиной возглас.
Неужели его собираются взять «на понт»? Нет, это было исключено. Андрей и сам когда-то служил в правоохранительных органах, он мог по интонации голоса, манере говорить отличить фальшивого полицейского от настоящего. И сейчас он имел дело именно с последним.
– Подними руки над головой! – скомандовал из-за его спины мужчина в штатском и тут же предупредил: – Только без выкрутасов. Иначе буду стрелять.
Ларин взглядом зафиксировал топор. Тот лежал всего в паре метров от него. Прыгни, и он твой. Ну а дальше дело техники: резкий разворот, удар обухом по вытянутой руке противника, в которой тот держит «табель», пальцы разжимаются, оружие падает на землю, и вновь удар – только на этот раз кулаком и в морду, полицейский в отключке, можно давать деру. Но все это в теории. Практика же часто преподносит
Тот, кто стоял у Ларина за спиной, словно бы прочитал его мысли:
– Даже и не думай. У меня реакция отменная. Так что давай делай то, что я тебе сказал. Только не забывай о моем предупреждении.
Испытывать судьбу Андрей не стал. Но прежде чем повиноваться требованию незнакомца, решил уточнить:
– Это ничего, что я в одной руке стопку бумаг держу? Может, их лучше положить?..
– Замолкни, – прошипели ему в ответ. – Руки подними!
– Понял… не дурак… – как бы заторможенно произнес Ларин, глядя на то, как гнется на сильном ветру молодая березка, – я понял… сейчас… сейчас…
И тут случилось то, чего мент ну никак не мог ожидать. Андрей вроде как и начал поднимать руки, но внезапно отпрыгнул в сторону, бросив в полете через плечо стопку ксерокопий, приземлился на землю и моментально откатился за пень. Перед глазами дезориентированного противника закружились в хороводе листы бумаги. А один из них даже прилип к его лицу, закрыв обзор. Страж правопорядка мотнул головой, пытаясь сбросить его. Но дувший в его сторону ветер основательно припечатал мокрую ксерокопию к фэйсу.
Этой заминкой и воспользовался Ларин. Он буквально выпрыгнул из-за валуна и к тому времени, пока полицейский успел смахнуть приставший к лицу лист рукой, молниеносным ударом ноги выбил из его пальцев табельный пистолет – тут же, от греха подальше, отфутболил оружие в сторону. Затем последовал сокрушительный хук в челюсть, который задумывался Андреем как «контрольный», но он не только не вырубил опера, а еще и разозлил его. Последовала серия ответных ударов. Парочку из них Ларину удалось блокировать, но один, под дых, он все же пропустил. Закашлялся. Отступил назад.
Полицейский сплюнул сгусток крови, в котором угадывался выбитый зуб, и пошел в наступление, приняв профессиональную боксерскую стойку. На это и рассчитывал Андрей – увернувшись от пары-тройки ударов, он внезапно перехватил правую руку мента за запястье и вывернул ее. Его противник взвыл от боли, упал на колени, начал извиваться ужом. Но Ларин продолжал выворачивать ему руку.
– Аминь! – наконец промолвил он и ребром ладони рубанул стража правопорядка по шее.
На этот раз «контрольный» удался. Мент дернул головой и, закатив глаза, медленно завалился на бок. А у Ларина даже глубокий капюшон куртки не слетел с головы.
Быстренько собрав разбросанные повсюду ксерокопии и прихватив топор, Андрей уже хотел было скрыться в чаще леса, но решил задержаться. Присел на корточки перед поверженным противником и принялся обыскивать его. Первое, что он нашел, была красная ксива.
– Николай Иванович Нежин, старший оперуполномоченный, – прочитал Ларин.
Потом пошарил по карманам. Следующей его находкой стал «худенький» бумажник. Наличности в нем и впрямь оказалось немного – около полутора тысяч рублей и помятая двадцатидолларовая купюра. Семейное фото, квитанции по оплате парковки, визитки. Последние заинтересовали Андрея больше всего. Ведь ничего лучше не расскажет о человеке, чем круг его знакомых.