Грех
Шрифт:
– А за морковный сок кто расплачиваться будет? – бросила вслед своему напарнику женщина, но, так и не получив ответа, возмущенно цокнула языком. – Это ж надо. Мало того, что больной обозвал, так еще и плати за него.
Ларин успел проскользнуть в закрывающуюся дверь рейсового автобуса, протянул водителю деньги за проезд и плюхнулся на первое попавшееся сиденье.
– Добрый день, – прозвучал сбоку до боли знакомый Андрею голос.
Агент тайной организации по борьбе с коррупцией повернул голову. И только теперь понял, что сел рядом с той самой дачницей, которая днем раньше парила ему мозги про свой огород.
– А, это вы, – вымученно улыбнулся Андрей, уже жалея, что не прошел в конец салона. –
На какое-то мгновение с рейсовым автобусом поравнялась «шестерка». Поползло вниз боковое стекло. Показав Ларину высунутый язык – мол, сам больной, Лора втопила педаль газа в пол и была такова.
– Сумасшедшая стерва, – фыркнула дачница, подумав, что водительница показала язык именно ей.
– Да нет, не сумасшедшая, – вздохнул Андрей. – Просто очень вспыльчивая. А вот насчет стервы я с вами полностью согласен.
– Вы ее знаете? – в недоумении вскинула брови пожилая женщина.
– Нет, нет, – отстраненно ответил Ларин и прикрыл глаза, сделав вид, что его клонит в сон.
Двое мужчин в белых халатах неспешно загрузили каталку с телом монаха-отшельника в «Скорую». Хлопнула задняя дверца. Заурчал двигатель. «Газель» с красным крестом на борту тронулась с места и поползла по полю, переваливаясь с кочки на кочку. Следом за ней двинулась и полицейская машина. Перед небольшим срубом осталась стоять лишь одна бежевая «Волга» старой модели, какие уже редко встретишь на российских дорогах. И тем не менее автомобиль был настолько ухоженным, что казалось – сошел с конвейера совсем недавно.
– Итак, давай по порядку, – присев на капот «Волги», продолжил Зимов. – Начнем с того, что ты нашел в квартире отца Мефодия фотографию монаха-отшельника Серафима. После чего решил наведаться к последнему в гости и расспросить его.
– Конечно, – кивнул Нежин и приложил к распухшей щеке плоскую фляжку из нержавейки. – И если бы приехал раньше, то…
– Да погоди ты, – перебил Валерий Павлович. – Во-первых, не прикладывай, а набирай в рот, полощи и выплевывай. Коньяк, он от всего помогает. И минуты не пройдет, как ты о своем выбитом зубе позабудешь, – сделал небольшое отступление бывший следак и вернулся к теме разговора. – Во-вторых, что произошло, то произошло. Этого уже не изменишь. А в-третьих, я же сказал – давай по порядку.
– Короче, прибыл я на место, – произнес Нежин и последовал мудрому совету своего наставника – сделал пару глотков пятизвездочного армянского, тут же скривился. – Щиплет, зараза… В общем, смотрю – ульи на пасеке открытыми стоят. Хозяина нигде нет. И тут вижу – возле речки мужик с топором сидит, бумаги какие-то перебирает. Меня не замечает. Я сразу же неладное заподозрил. Подкрался я к нему сзади, взял на прицел. «Полиция», – говорю. А он резко развернись и… – Старший оперуполномоченный эмоционально всплеснул руками. – Короче, вырубил он меня. А когда я очухался – ни его, ни бумаг этих. И странное дело, «табель» мой он не тронул.
– Значит, ульи открытыми стояли? – прищурился Зимов.
– Ага, – подтвердил Нежин.
Валерий Павлович достал портсигар, вынул оттуда папиросу, помял ее в пальцах. Но прикуривать не стал – спрятал обратно.
– Вел я в конце семидесятых годов одно резонансное дело по ограблению ювелирного магазина. Драгоценностей без малого на полмиллиона рублей было похищено. На те годы – сумасшедшие деньги. Долго грабителя искали. Но все-таки нашли. Прижали его хорошенько, давай допрашивать, где золото с бриллиантами припрятал. А он молчит, как воды в рот набрал. Ни слова не вытянуть, – предался воспоминаниям бывший следак. – А с нас начальство не слезает – мол, землю носом ройте, но золотишко-то отыщите, иначе погоны полетят. Короче, отправились мы к этому грабителю на квартиру, все вверх дном там перевернули, но схрона так и не обнаружили. Подвал осмотрели – тоже ничего. Тогда поехали к нему на дачу. Дом, сарай, гараж обыскали, даже туалет вычерпали. Пусто. Давай с металлодетектором по участку ходить. Каждый клочок земли проверили, но, кроме ржавых гвоздей, арматуры и саперной лопатки, ничего не нашли. Ну все, думаю – приплыли. В общем, собрались мы уезжать. И тут его сосед заявился. Посмотрел на нас и говорит: «Зря стараетесь, никакого ювелирного магазина он не грабил» – дескать, ему и так денег хватало, пчелки его кормили. Слово за слово, и выяснилось, что у нашего грабителя-молчуна неподалеку от дачи большая пасека есть. Мы сразу же туда. И каково же было наше удивление, когда в одном из ульев отыскался целлофановый пакет с похищенными украшениями. Вот так бывает, – закончив свой рассказ, Зимов многозначительно посмотрел на Нежина. – Улавливаешь, к чему я клоню?
– Хотите сказать, что отшельник что-то в улье прятал?
Валерий Павлович хмыкнул и забросил ногу на ногу.
– Я, конечно, не претендую на истину в последней инстанции. Но мое видение всей этой истории таково, – произнес бывший следователь и забарабанил пальцами по капоту. – Отцу Мефодию попали в руки документы, компрометирующие кого-то из высшего церковного духовенства. Ему предложили деньги за молчание. Но, будучи человеком неподкупным и принципиальным, он решил предать их огласке. Однако кто услышал бы провинциального священника? Для этого нужно было подключить «тяжелую артиллерию». И вот Мефодий обратился за помощью к своему давнишнему товарищу по семинарии – отцу Никодиму, у которого были выходы на самые верхние уровни Московского патриархата. Но тут и первого, и второго неожиданно убили. А документы, которые Мефодий передал Никодиму на хранение, из сейфа исчезли. Преступникам казалось, что они спрятали концы в воду… – Зимов вдруг замолчал, покосился на оперуполномоченного – мол, как тебе такая версия?
– Складно, – кивнул Нежин, лишний раз убедившись, что не зря он обратился за помощью к своему наставнику. – Ну, а что же дальше?
– А дальше, мой юный друг, произошло следующее, – проговорил Валерий Павлович и скрестил руки на груди. – Оказалось, что отец Мефодий перестраховался. Перед тем как связаться с бывшим семинаристским товарищем – сделал копии документов и отдал их своему духовному наставнику, монаху-отшельнику Серафиму. Старик не придумал ничего лучшего, чем спрятать их в улей. Об этом каким-то образом прознал его родной брат – казначей Варлаам. И последний то ли проговорился, то ли еще что, но, так или иначе, преступникам стало известно о существовании копий. Первым они отправили на тот свет Варлаама. Ну а затем настала очередь и отшельника. Все. На этом занавес. Ни свидетелей. Ни документов.
Николай Нежин задумчиво почесал затылок.
– Вроде все сходится. Но казначея не убивали. У него сердечный приступ случился, – поправил он Валерия Павловича.
– А вот с выводами я бы на твоем месте не спешил. Нужно заключения судмедэкспертов дождаться. Хотя не удивлюсь, если окажется, что этого казначея какой-то гадостью отравили, – убежденно произнес Зимов.
– Ну хорошо. Предположим, – согласился опер. – А что дальше-то делать? Улик у нас никаких. Одни лишь предположения и догадки.
Наконец Валерий Павлович поднялся с капота, потянулся, словно собирался достать кончиками пальцев неба. Едва слышно хрустнули шейные позвонки. После чего сел за руль «Волги», пристегнул ремень безопасности.
– И зачем я только в это дело ввязался? Сидел бы себе сейчас на даче, книжку у камина почитывал, чаек попивал бы, – вздохнул он и несколько раз вдавил на клаксон. – Поехали, Николай. По дороге расскажу, что дальше делать. Тебя же интересует, кто убил отшельника и были ли у него сообщники?..