Грехи царя Омара
Шрифт:
– Где он? Как его найти? Как узнать? – Наконец Амани надоело играть роль.
– О глупая женщина… Он в далекой стране… за горами… Его найти непросто. А вот узнать будет легко. Ты, коварная, узнаешь его по родимому пятну, что напоминает шрам нашего господина, царя Омара, да хранит его Аллах милосердный от твоего пристального взгляда…
Последние слова отняли у Ясмин все силы. Глаза ее закрылись, а голова откинулась назад. Прекрасное лицо успокоилось, и наложница, дочь звездочета и мать царского сына, умерла.
Макама
Ужас, казалось, лишил сил царицу. Ужас отнял у всех, кто был в этот миг в саду, и голос и разум. Еще несколько долгих мгновений стояла воистину мертвая тишина. И только затем крик Саида прорезал сад:
– Матушка моя! Очнись! Приди в себя, прекраснейшая!
Он пытался усадить Ясмин, начал дуть ей в лицо и трясти за плечи. Голова у Ясмин болталась, как у тряпичной куклы. И тут к Саиду подошел наставник, видевший в своей бурной жизни немало смертей.
– Оставь ее, мальчик! Врата рая открылись перед твоей прекрасной матерью! Дай ей покой.
Эти слова остановили Саида. Казалось, за один миг он постарел на двадцать лет. Юноша опустил тело матери на дорожку, сел рядом и стал тихонько гладить ее пальцы… Быть может, это простое прикосновение было необходимо Саиду, чтобы проститься с матерью.
Царица, вне себя от пережитого, вне себя от той тайны, которая открылась ей в последние мгновения жизни Ясмин, вскочила на ноги и закричала:
– Сюда! Стража!
По дорожкам сада загрохотали тяжелые шаги, и мамлюки из личной охраны царя показались под акациями.
– Немедленно закрыть все дворцовые ворота! Взять под стражу каждое окно, каждую щель! Убита мать царского сына! Убийца должен быть покаран!
Мансур при этих словах почему-то улыбнулся. Но этой коварной улыбки не увидел никто. И даже сама Амани не поняла, чему усмехнулся ее сын.
Последние слова Амани словно сняли чары со всех, кто был в саду… Тело Ясмин унесли на женскую половину. Следом потянулись служанки и рабыни. Туда же, непонятно зачем, заторопились лекари… Все пришло в движение. И за этой суетой царице удалось сбросить на землю кувшин с шербетом, который пила перед смертью Ясмин. Надо ли говорить, что весь остаток сонного зелья, что двадцать лет ждало своего часа, Амани влила в сладкий напиток. И лишь запах смог бы подсказать знающему человеку, что питье отравлено. Но, увы, Ясмин была доброй матерью, а не опытным в ядах знахарем.
Появился гулям-дари и начал с умным видом прохаживаться по саду. Зачем-то осмотрел мечи обоих юношей, понюхал чашу, из которой пила наложница. Но ничего нового, кроме того, что и так наблюдала половина слуг и гарема, увидеть не смог.
Лишь поздно вечером матери и сыну удалось наконец спокойно поговорить.
– … вот это и открыла мне Ясмин. – Так закончила рассказ о последних минутах жизни наложницы царица.
– Что же теперь делать, матушка? – Голос Мансура опять был голосом
– О Аллах милосердный, и это мужчина! – не смогла удержаться царица. – Помни, мой сын, сейчас твоя судьба в твоих руках! В этом прекрасном подлунном мире не так много гор. И потому тебе остается лишь одно – отправиться на поиски.
– Но на поиски кого, матушка?
– Сын, я приказываю тебе, соберись! Перестань ныть! И подумай сам. Не так уж мало мы знаем об этом негодном, посмевшем остаться в живых…
– Матушка. – Мансур поднял на царицу полные слез глаза. Так могла смотреть девчонка, а не девятнадцатилетний мужчина, любящий сражаться на мечах. – Добрая моя матушка, мы не знаем ничего… Ни места, где он прячется, ни того, как он выглядит…
– Сын, ну почему Аллах дал тебе голову, но позабыл вложить туда разум? Подумай сам! Разве мало мы знаем? О нет, не так уж и мало.
Мансур молчал, уставившись в пол. Царица же, не в силах усидеть, ходила по своей опочивальне от стены к стене и говорила.
– Мы знаем совершенно точно, когда родился царевич…
Мансур при этих словах вздрогнул. Ибо всю свою жизнь он слышал слово «царевич» лишь применительно к себе. Только он был царевичем, и упоминание о сопернике резало его слух.
– …Итак, ему сейчас около двадцати. А потому не стоит опасаться каждого… Далее, мы знаем, как выглядела его мать… И потому можем представить, что, вероятно, это будет высокий черноволосый мужчина. Думаю, Аллах дал ему черные как ночь глаза и нос с горбинкой, как у отца… И, конечно, родимое пятно… Родимое пятно, так напоминающее шрам твоего отца. Вот здесь, – царица провела пальцами по шее сына, – за ухом. Ну разве этого мало?
– Пусть и немало! Но где же его искать?
– Не так уж и много далеких стран за горами, сын мой. Да, вас ждут долгие недели странствий…
– Нас, матушка?
– Ну конечно, вас… Не отправишься же ты в это странствие один?! Не по чину тебе путешествовать одному… Да и Саид может тебе понадобиться.
– Зачем? Чтобы он ночью прирезал меня кинжалом, как шакала?
– Как ты недалек, сын! Саид предан тебе как собака. Он силен, смел и будет лучшим твоим защитником. А если Аллах милосердный вам поможет и вы все же найдете старшего сына царя, разве не станет Саид твоим первым защитником?
– Защитником, царица? – В голосе Мансура появилась надежда.
– Да, сын, ты не ослышался. Ведь встреча братьев через много лет может оказаться не такой и мирной. И разве не Саид будет первым, кто обнажит свой меч перед нападающим на тебя незнакомцем?
– Но почему царевич должен на меня напасть?
И тут царица Амани поняла, что необходимо отбросить все отговорки. Иначе этот слабак (увы, именно так она именовала про себя собственного сына) никогда не поймет, что теперь дорога к трону уже открыта.