Грехи царя Омара
Шрифт:
Мансур мысленно усмехнулся. Он заранее представлял себе эту школу. Обшарпанный деревянный стол, за которым мальчишки разного возраста вслух читают какую-то глупую книгу, полтора десятка свитков, явно знававших лучшие времена. И сам мудрец, в дырявом, наспех заплатанном халате, который ходит за спиной у учеников, а голова его мелко трясется от старости.
Таков уж был царевич Мансур – лишь одну страну считал он средоточием мира, лишь собственные знания почитал всеобъемлющими, лишь книги дворцовой библиотеки мог назвать новинками.
Да,
Но, увы, ни о чем этом не ведал царевич Мансур в то солнечное утро. Он лениво потягивался у окна, с удивлением рассматривая прекрасных женщин с открытыми лицами, что спешили по улице.
– Аллах милосердный, да здешние дикарки просто красавицы. Каково же будет счастье тех из них, кого я выберу для любовных утех!
– О чем говоришь ты, брат? – спросил, входя, Саид.
Сегодня Мансур был настроен миролюбиво и потому ответил:
– Я думаю, брат мой, что здешние женщины будут счастливы получить от меня несколько уроков любовной игры.
– Почему ты так думаешь, царевич?
А вот Саид уже начинал закипать. Ибо надменность и глупость царевича оставались безнаказанными слишком долго. Вот-вот должно было произойти то, что поставило бы Мансура на место. Саид не знал, что это будет, но предчувствовал бурю.
– Да они ходят, гордо выпрямившись. Лица их открыты, открыты прекрасные шеи и удивительно стройные руки. А значит, они готовы отдаться любому, кто готов оценить по достоинству эту красоту.
«О Аллах милосердный, как же он глуп!»
– Брат, а ты не думаешь о том, что здесь могут быть иные законы, иные привычки? И женщинам вовсе не обязательно прятать лица и руки от посторонних взглядов!
– Я знаю, что это так. Здесь иные обычаи и иные привычки. И потому каждая, кто получит несколько уроков от знатока настоящих законов и истинных ценностей, должна быть не только рада, но она должна быть и благодарна.
– Ты считаешь, что эти прекрасные гордые женщины нуждаются в учителе?
– О да… Но только и я не так глуп, чтобы хватать с улицы первую попавшуюся дикарку. Я выберу самую красивую из них. А она уже пусть несет свет истинного знания, полученного от меня, другим дикарям и дикаркам.
«О Аллах! И, значит, теперь мне придется таскаться вслед за ним и отговаривать его от этой ужасной затеи… Но, быть может, чувство долга все-таки возьмет верх? Ведь нас же отправили учиться…»
– Но, мой властелин, мы же не можем сейчас
– Не надо мне напоминать об этом. Мне, наследнику страны Ал-Лат, торопиться некуда. Мудрец ждал нас долгие годы. Подождет и еще пару дней… А мы хоть чуточку поучим здешних красавиц достойным манерам.
«Безумец! Но что же делать мне? Я не могу не сопровождать его – ибо я для этого рожден и воспитан. И потом, быть может, если я буду рядом, царевич все-таки останется невредим…»
Саид принял решение, и ему сразу стало легче смотреть на мир. Главное в его жизни, его долг – защита царевича. И, значит, он постарается сделать так, чтобы царевич выбрался невредимым из очередной своей безумной затеи.
Получасом позже, разряженный как павлин, блистающий самоцветами, шелками и оружием, Мансур наконец спустился в трапезную. Девушка-служанка, увидев такое сияние, прыснула и постаралась спрятать лицо.
– Вот видишь, брат, любая из них будет не прочь. Они сразу немеют при виде настоящей красоты и настоящего мужчины.
«Аллах милосердный, да девчонка просто старается не рассмеяться в голос. Она-то как раз отлично знает, что красиво, а что лишь пытается казаться таковым», – подумал Саид, вспомнив вчерашний разговор с этой «дикаркой» и ту суровую отповедь, которую получил в ответ на предложение провести пару часиков только вдвоем.
Саид только вздохнул, но не произнес ни слова. Царевич Мансур приступил к трапезе так, будто не ел всю жизнь. Его вовсе не интересовало, что происходит сейчас вокруг, – себя он чувствовал центром мироздания. И этого было довольно.
А Саид пытался понять, куда с утра отправился младший брат. О нет, он вовсе не беспокоился за Валида, отлично зная, что младший приспособлен к жизни куда лучше и царевича, и его самого. Но все равно старшего брата грызло беспокойство.
Пока Мансур лакомился, Саид подошел ко вчерашней недотроге и вполголоса спросил:
– Не знаешь ли ты, красавица, куда подевался мой младший братишка?
– Отлично знаю, иноземец. – Красавица смотрела на Саида весело и с вызовом. – Парнишка рано утром, едва рассвело, поблагодарил вашего бога за то, что он помог ему достигнуть цели. Потом проглотил еду, почти не обращая внимания на ее вкус, и убежал по во-о-н той улице.
– Быть может, красавица, ты знаешь, куда именно так спешил с утра мой братишка?
– Конечно, знаю. – Девушка стрельнула глазками, но ответила совсем серьезно. – Мальчишка торопился в школу мудреца Георгия. Он все утро только об этом и говорил. Вспомнил еще о каком-то испытании. Тут его лицо стало белее мела, и он, отставив трапезу, побежал к дому дядюшки Раиса.
– Аллах милосердный… Братишка все-таки самый умный из сыновей нашего отца.
– Скажи мне, чужеземец… А вот этот разряженный невежда, он что, тоже твой родственник?