Грехи волка
Шрифт:
– Она, наверное, очень ждет своего первенца?
– Пока нет, – с легкой гримасой ответила миссис Фэррелайн. – Но со временем это придет. Боюсь, она чересчур обеспокоена своим здоровьем. Хотя серьезных оснований для этого нет. – Мэри наконец встала, и сиделка поднялась, чтобы помочь ей. – Спасибо, милочка, – поблагодарила та. – Дочка тревожится из-за любой ерунды, воображая, что все это может плохо сказаться на ребенке, приведет к неизлечимым дефектам. Весьма скверная привычка, да и мужчин это очень раздражает. Если, конечно, у них у самих все в порядке! – Она стояла
Поезд опять замедлил ход, и когда он достиг станции, обе дамы вышли из вагона по естественной надобности. Эстер вернулась первой. Она привела в порядок диваны, расстелила для своей подопечной плед и встряхнула ножную грелку. Стало уже достаточно прохладно. Темное окно было усеяно снаружи крапинками дождя. Девушка достала аптечку и открыла ее. Флакончики лежали плотно в ряд, и первый из них был вскрыт и пуст. В Эдинбурге, рассматривая их, Эстер этого не заметила. Впрочем, сквозь темное стекло флакона микстуру было плохо видно. Должно быть, Нора использовала его еще в утренний прием. Глупо. Теперь у них на одну порцию меньше. Если бы мисс Лэттерли вовремя обратила на это внимание, его нетрудно было бы заменить.
Эстер с трудом сдерживала зевоту. Все-таки она очень устала. Уже тридцать шесть часов она по-настоящему не спала. Сегодня ей, по крайней мере, удастся нормально вытянуть ноги и расслабиться вместо того, чтобы сидеть стиснутой между двумя другими пассажирами.
– А, вы достали аптечку, – раздался в дверях голос пожилой дамы. – Наверное, вы правы. Уже скоро утро. – Она вошла, слегка покачнувшись, поскольку поезд в этот момент резко дернулся, трогаясь с места. Сиделка протянула руку, чтобы поддержать ее, и Мэри присела. В дверях появился кондуктор в вычищенной форме с блестящими пуговицами.
– Добрый вечер, сударыни. У вас все в порядке? – Он дотронулся до козырька фуражки.
Пожилая пассажирка смотрела в окно, хотя разглядеть там что-нибудь, кроме темноты и капель дождя, было невозможно. Она резко обернулась. Лицо ее на мгновение побледнело, но тут же вновь обрело прежнее спокойное выражение.
– Да, спасибо. – Он судорожно вздохнула. – Да, все в порядке.
– Прекрасно, мэм. В таком случае, спокойной ночи. В Лондоне будем в четверть десятого.
– Спасибо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – откликнулась и Эстер, и он поспешно удалился, тщетно пытаясь сохранить равновесие при движении по трясущемуся вагону. – Вам нехорошо? – повернулась девушка к пациентке. – Он вас напугал? Боюсь, мы пропустили время приема лекарства. Мне нужно было настоять, чтобы вы его выпили. Вы побледнели.
Мэри укрылась пледом, и мисс Лэттерли тщательно подоткнула его края.
– Со мной все в полном порядке, – проворчала старая дама. – Просто этот тип на минуту кое-кого мне напомнил. Тот же длинный нос и карие глаза – вылитый Арчи Фрэзер!
– Кто-то, кто вам неприятен? – Медичка откупорила флакончик и вылила микстуру в приготовленный стакан.
– Я с ним лично не знакома. –
Эстер протянула пациентке стакан, и та выпила его, поморщившись. Уна уложила в аптечку несколько конфеток, чтобы заедать неприятное лекарство, и сейчас девушка достала одну из них. Мэри, поблагодарив, взяла ее.
– Так этот мистер Фрэзер – заметная фигура? – Заговорив на эту тему, мисс Лэттерли надеялась отвлечь собеседницу от вкуса лекарства. Она уложила стаканчик на место и, закрыв аптечку, вернула ее на багажную полку.
– Более или менее. – Старая леди улеглась и начала устраиваться поудобнее. Сиделка плотнее укрыла ее пледом.
– Однажды вечером он явился к нам домой, – продолжала Мэри. – Этакий хорек в человеческом обличье, вынюхивающий все вокруг наподобие зловредной ночной зверюшки. Я его только в тот раз и видела – тоже при свете лампы, как и этого несчастного кондуктора. Конечно, к кондуктору я была несправедлива. – Она улыбнулась. – Наверное, и к Фрэзеру тоже. – Но на этот раз в ее голосе не было полной уверенности. – Ну, а теперь ложитесь-ка спать. Я же вижу, что вы едва держитесь. Нас разбудят достаточно рано, чтобы мы успели привести себя в порядок до прибытия в Лондон.
Эстер взглянула на единственную масляную лампу, освещавшую купе мягким желтоватым светом. Потушить ее было нельзя. Вряд ли, впрочем, это помешает кому-нибудь из них заснуть. Девушка поудобнее свернулась на диване и уже через несколько минут блаженно спала, убаюканная ритмичным постукиванием колес.
За ночь она несколько раз просыпалась, но лишь для того, чтобы улечься поудобнее и пожалеть, что в вагоне не слишком тепло. Во сне ее тревожили воспоминания о крымской жизни с ее холодом, усталостью и постоянной готовностью вскочить ради помощи кому-то, чьи страдания неизмеримо сильнее.
Наконец она проснулась. В дверях, доброжелательно улыбаясь, стоял кондуктор.
– Через полчаса Лондон, мэм. С добрым утром! – поприветствовал он пассажирку и исчез.
Мисс Лэттерли очень замерзла, и все ее тело затекло. Она медленно поднялась на ноги. Волосы у нее растрепались, и она потеряла несколько шпилек, но это было не столь важно. Следовало разбудить Мэри, которая спала, уткнувшись лицом в стенку, в той же позе, в какой медсестра оставила ее вечером. Казалось, она ни разу не пошевелилась. Укрывавший ее плед не был смят.
– Миссис Фэррелайн, – как можно деликатнее окликнула ее Эстер, – скоро Лондон. Хорошо ли вам спалось?
Мэри не шевельнулась.
– Миссис Фэррелайн! – повторила девушка чуть громче.
Никакого движения. Лэттерли тронула ее за плечо и осторожно потрясла. Старики порой спят очень крепко.
– Миссис Фэррелайн!
Плечо оставалось неподвижным. Казалось, оно окаменело, и сиделка начала всерьез беспокоиться.
– Миссис Фэррелайн! Вставайте! Мы уже почти приехали! – с растущей тревогой проговорила она.