Греховный соблазн

Джонсон Сьюзен

Кристина закричала: высокий, жалобный вопль разрядки, и Макс улыбнулся сквозь вкус и запах женщины.

Он рассчитывал на ее неукротимую чувственность.

Теперь они могут ехать.

И их новый, никому не известный приют даст возможность изведать пределы их желаний.

Глава 7

Маркиз взял напрокат маленький экипаж, которым мог бы править сам, привязал к задку лошадей и проводил Кристину по лестнице черного хода прямо к конюшне. Сейчас, в промежутке между завтраком и обедом, когда почти все

местные жители собрались на рыночной площади, они смогли незамеченными покинуть гостиницу. Макс также заплатил хозяину столько, чтобы стереть из его памяти лица недолгих постояльцев, на случай если кто-то вздумает о них справиться. И они направились на север, прочь от поместья Темпл.

— Куда ты везешь меня? — лениво спросила Кристина, прижавшись к Максу, обнимавшему ее за плечи. — Не слишком далеко?

— И не уговаривай, — ухмыльнулся он, — я не собираюсь останавливаться по дороге.

Ее улыбка манила, звала, обещала…

— В таком случае… надеюсь, ты скоро найдешь гостиницу.

— В следующей же деревне. Обещаю. Владелец той, что в Дигби, сказал, что «Красный дуб» находится всего в пяти милях к северу, в полумиле от большой дороги. Уединенное местечко.

— Он так и сказал, «уединенное»?

— Нет, — солгал Макс, видя, как она смущена. Говоря по правде, хозяин сообщил это с гнусной плотоядной усмешкой, хотя прекрасно понимал, как опасно лезть в личные дела маркиза Вейла.

— Однако, если ты тревожишься о приличиях, почему бы тебе не представиться маркизой Вейл? Никто не вздумает проявлять ненужного любопытства.

— Ты не возражаешь?

— С чего бы это? Мы никого там не знаем и, даст Бог, не узнаем.

— Ты не думаешь, что кто-то… я хочу сказать…

— Нет, дорогая. Нет, — твердо заявил он. — Там мы будем совсем одни. Для Шейлы придуман вполне правдоподобный предлог: мой конь внезапно захромал, и мы вынуждены переждать, пока он поправится. Так что она наверняка утешилась, а остальные о нас думать забыли. Дэнни привезет нам смену одежды… потихоньку, — поспешно добавил Макс, заметив, как она встрепенулась. — Не волнуйся, он настоящее сокровище в таких делах.

— Еще бы! Думаю, он прошел хорошую школу.

— Нет, просто на него можно положиться. Он что-то вроде члена семьи.

— В отличие от моих родственников, которые ни за что не поняли бы такого…

— Праздника плоти?

— Да они выговорить не смогут подобной непристойности! — засмеялась она.

— И твоя сестра тоже?

Он знал мужа Шарлотты. Герцог отнюдь не был образцом супружеской верности.

— Не уверена. Когда мы на прошлой неделе обедали вместе, Шарлотта сказала нечто такое, что тогда показалось мне странным. Рассуждала о Джо Харли, его охотничьем домике и картинах… словно сама там побывала.

— Вы не делитесь друг с другом своими секретами?

— Думала, что делимся. С другой стороны, сомневаюсь, что рассказала бы ей о тебе.

— Боишься сплетен?

— Хочу сохранить воспоминания в сердце, а как только выложишь все кому-то…

— Все равно могут пойти слухи, так что лучше быть готовой заранее.

Кристина встрепенулась,

но он покачал головой:

— Не от меня. Я никогда бы и словом не обмолвился, но у Шейлы собрались самые разные люди. Сама знаешь, как это бывает.

— Скучающие, пресыщенные, а иногда ужасные зануды. Не все, разумеется. Взять хотя бы тебя. Уж ты ни в коем случае не зануда.

— И хотя пресыщенный, но не слишком, — заметил он серьезно. Только уголки губ чуть дрогнули.

— А я восхищена вашей опытностью и пресыщенностью, милорд. И ничуть не жалуюсь.

— А я наслаждаюсь твоей восхитительной невинностью. Ах, как давно…

— Ты не забавлялся в постели с воплощенной неопытностью?

— Не испытывал подобных чувств.

— А я так никогда.

— Значит, нам обоим повезло, — тихо заключил он. Кристина затаила дыхание.

— Верно, — выдавила она наконец.

— Если и дальше будет везти, мы сможем удержать это редкое ощущение…

— Пока не наступит вторник и гости не разъедутся.

— Какой цинизм!

Макс, к собственному удивлению, обнаружил, что больно задет.

— Скорее практичность.

— Я не позволяю тебе быть практичной до утра вторника.

— Я и не… То есть хотелось бы навсегда забыть само это слово, но требовать такого — значит искушать судьбу. Все же ты дал мне больше, чем просто наслаждение. Ты подарил мне надежду.

— На что?

Он с нетерпением ждал ответа, почему-то желая услышать от нее нечто связанное с ним, хотя в глубине души понимал всю глупость подобных сантиментов. Они так далеки друг от друга, идут разными жизненными дорогами и нашли лишь одну точку соприкосновения: мимолетное удовольствие.

— На большую свободу. Большую самостоятельность. Я навеки у тебя в долгу.

Что она имеет в виду? Свободу заводить любовников? Неужели она подобно многим женщинам ее круга отбросит соображения порядочности и морали и станет менять любовников как перчатки?

— Какую именно свободу? — холодно уточнил он, словно имел на это право.

— Свободу не ждать, пока в моей жизни что-то произойдет. Свободу искать собственную дорогу и собственные наслаждения.

— Ты еще долго пробудешь в Англии?

Ему не следовало спрашивать. Не следовало лезть не в свои дела. Не следовало мечтать о том, чтобы стать источником этих наслаждений.

— Еще две недели. Потом мои мальчики вернутся домой на каникулы. В Силезии на Рождество всегда идет снег. А ты? Сколько еще времени проведешь здесь? — поспешно сменила она опасную тему: слишком тяжело было вспоминать о доме и детях.

— Сам не знаю.

У него уже был билет на судно, отплывающее в Штаты в четверг.

Последовало несколько минут неловкого молчания: снова окружающий мир вторгся в их импровизированную и незаконную идиллию.

Испытывая угрызения совести, изнывая под бременем вины, Кристина села прямее, отодвинувшись от Макса как можно дальше, насколько позволяло короткое сиденье.

— Может, нам стоит вернуться к Шейле?

— Нет.

Пусть он сомневается в своих чувствах и будущих планах, но в одном уверен твердо.