Гремландия
Шрифт:
– Совершенно случайно, уверяю тебя, – наигранно ухмыльнулся Кит. – Нравится нам, знаешь ли, горные пейзажи лицезреть, да и воздух, говорят, здесь очень полезен для...
Мощный удар в живот заставил Кита согнуться пополам.
– Я и забыл, какой ты любитель почесать языком, – проговорил Ганту, опустившись к его уху. – Спасибо, что напомнил.
– Не за что, – сдавленно ответил Кит и попытался распрямиться. – Обращайся.
Следующий удар выбил воздух у него из легких, и Кит рухнул на колени.
– Прекрати! Он же не может тебе даже ответить, урод! Он связан! – закричала Сибил, за что тут же поплатилась, получив
– Даже не знаю, о чем я мечтал больше, – проговорил леониец, ухмыляясь. – Заставить заткнуться Трента или врезать по самодовольной роже сучки Мортон. Вы оба меня изрядно бесили, а потому прошу, только дайте повод, ну же. Я с удовольствием размажу вас по стенке.
Кит медленно поднялся и глянул Ганту в глаза, но ничего не сказал. Так же поступила и Сибил, нижняя губа которой была разбита с левой стороны, а по подбородку к шее побежала струйка крови, но девушка этого словно и не замечала. Ганту сначала пристально смотрел ей в глаза, затем Киту.
– Ну, что же вы, а, искатели сокровищ? Языки проглотили? Ничего не скажете больше? Никаких острот? Оскорблений? Призывов к справедливости?
– Мы можем увидеть Данте? – спросил Кит холодно.
– Конечно, вы его увидите. Он будет удивлен вашему появлению не меньше моего. Но прежде, хочу предупредить. Если попытаетесь что-то выкинуть, хоть шаг сделаете в сторону, почешитесь, пустите ветры или вздохнете так, что мне это не понравится или покажется, что вы что-то задумали, и я сверну шею любому из вас так быстро, что вы успеете перед смертью увидеть, как выглядит ваша собственная задница, это понятно?
– Вполне, – так же без эмоционально сказал Кит.
– Прекрасно, что вы такие понятливые, – Ганту глянул на гремлинов. – А это кто такие?
– Они с нами.
– Неужели?
Кит промолчал.
– Прекрасно. Ведите их за мной. – приказал Ганту и зашагал по коридору прочь.
Двигаясь за ним, Кит стал различать звуки музыки, которую очень скоро безошибочно смог определить как начало третьего акта оперы «Падение Амбриджтона». Они шли как раз на эту музыку, и скоро оказались в просторном зале, освещенном большой люстрой под потолком, в которой насчитывалось несколько десятков свечей. Одну стену полностью скрывали массивные бардовые шторы, за которыми, как предположил Кит, находились окна от пола до потолка. Противоположную стену украшали, если так можно выразиться, полотна-картины, в большинстве своем отвратительные и мерзкие, изображающие сцены насилия, а также стихийные бедствия и катастрофы, написанные безусловно мастерски, с любовью и вниманием к пугающим деталям, от которых даже повидавшему всякое Киту становилось не по себе. Большая часть помещения пустовала и могла бы использоваться в качестве бального зала, в другой же части располагался камин, несколько книжных полок и стол, на котором стоял фонограф. Возле него в громадном кресле с высокой спинкой сидел человек, в котором Кит не сразу признал мистера Данте. Выглядел он болезненно и крайне скверно. Кожа побледнела, глаза ввалились, губы посинели, как у мертвеца. Он был действительно ужасно болен, и теперь уже не старался прикладывать никаких усилий для того, чтобы скрыть сей факт.
– Господин, – проговорил Ганту, и его басистый голос эхом разлился по залу. – Вы не поверите, кого поймали у наших границ. И главное. Где именно их поймали.
– Кит Трент? – поразился Данте, подняв на них глаза – Сибил Мортон?
Данте не без труда поднялся с кресла, и тут же зашелся рвущим кашлем, прижав к губам белый платок, на котором Кит заметил красные пятна крови. Его кашель раскатами грома звучал в этом зале, и стих только спустя минуту. Откашлявшись, Данте выключил фонограф, и музыка тут же стихла. Воцарилась гробовая тишина.
– Поверить не могу, – он взял прислоненную к креслу трость и, опираясь на нее, медленно вышел к гостям. – Вы остались живы. Как вы спаслись из сокровищницы? Нет, погодите, – он опустил глаза на гремлинов. – Я, кажется, знаю. Вас спасли, не так ли? Гремлины. Они удивительные существа, не правда ли?
– У тебя, я смотрю, тоже есть парочка, – сказал Кит. – Весьма интересной наружности.
– Ох, да, это особенная порода.
– Демоническая?
Данте уставился на него с интересом, затем его губы расплылись в улыбке:
– Да, именно так. Это племя называет себя сихилла, что переводится на наш язык вполне банально – страх. Они мои верные слуги и очень преданные.
– Ты врешь им, Данте. Твоя власть узурпирована и построена на лжи.
– Действительно? На какой же, позволь узнать?
– Они служат Алантису, а не тебе. Ты обманул их, назвавшись Алантисом, их Богом.
– Не стоит утверждать того, о чем так мало знаешь, Трент.
– Ты не демон. Простой человек всего лишь.
– Да, но очень скоро им уже не буду. Видишь ли, Трент, я не врал им. Я действительно стану Алантисом.
– Собираешься добровольно впустить в себя демона? – спросила Сибил с отвращением. – Хочешь стать одержимым?
– Одержимость, это термин демоноборцев. Мне он не слишком по душе, но фактически вы правы, мисс Мортон.
– Это безумие.
– Вовсе нет, – сказал вдруг Кит. – Ты взгляни на него. Он болен. От такого недуга нет лекарства, верно? Он не из нашего мира. Я уже такое видел, однажды, очень давно. Ты гниешь изнутри, разлагаешься заживо. Кто наградил тебя такой заразой? Я бы на твоем месте написал на тот бордель жалобу.
– Забавно, мистер Трент, очень забавно, – закивал Данте. – Если вам действительно интересно, меня проклял мой конкурент по бизнесу. Я был успешнее, однако у него имелись связи в определенных кругах, и он достал артефакт, способный сделать подобное с человеческим телом. Он обещал обратить процесс вспять, когда я продам ему свою компанию и уйду из дела. Я выполнил все условия, однако оказалось, что он лгал, и нет возможности излечиться. Я, конечно же, отказался в это поверить, и почти год потратил на поиски спасения. Но мне действительно не смогли помочь ни в одной части света. Ни Годвины, ни шаманы с Младшего Материка, ни, кто бы то ни было еще. Нашлись лишь средства замедлить болезнь, что дало мне чуть больше времени на поиски, и только.
– Мне было бы жаль тебя, серьезно, – сказал Кит. – История заслуживает сочувствия. Никто не должен так страдать, это ужасно. Но то, что ты начал творить потом, лишило меня всякой жалости по отношению к тебе.
– А какой у меня выбор? Сгнить заживо? Или пустить себе пулю в лоб?
– Ну, конечно, стать вместилищем древнего кошмара – перспектива куда приятнее.
– Не тебе меня судить, Кит Трент. Не ты ли всегда делал все возможное, чтобы выжить самому? Неужели, окажись ты на моем месте, не использовал бы любой шанс?