Гремучая смесь

Озолс Агата

— Вам будет предоставлен ежегодный отпуск, который вы вольны проводить там, где считаете нужным, это прописано в контракте, — ответил Рокотов. — А по поводу срока, понимаете, ваш подопечный особенный ребенок. Ему нужна стабильность, забота и любовь.

— Но разве любовь можно купить? — перебила я.

— Нет, но мне почему-то кажется, что вы полюбите Ивана. Его невозможно не полюбить.

— И все же, — вернулась я к своему вопросу, — почему именно пять лет?

— Ивану сейчас почти шесть. Если вы устроите его отца,

то проживете в семье до того времени, когда мальчику исполнится одиннадцать. Вполне осознанный возраст.

— Осознанный для чего?

— Если вы не захотите продлевать контракт, или если этого не захочет ваш наниматель, Иван вполне способен будет это понять и принять, — ответил Рокотов.

Я прокрутила информацию в голове. Особенный ребенок? Понять и принять?

— Мой подопечный здоров? — осторожно поинтересовалась. — В смысле, психически?

— Иван абсолютно здоровый мальчик, — заверил меня Рокотов. — Как психически, так и физически.

Тогда я ничего не понимаю, кроме того, что желающих на подобную работу найдется немного. Пять лет! Мне стали ясны Танькины трудности. Кто согласится бросить дом, семью, родину, наконец, и укатить за тридевять земель?

— Если вас не устраивает гонорар, я готов это обсудить, — подлил Рокотов масла в огонь моих сомнений.

— Это более чем щедрое предложение, но согласится ли наниматель?

— У меня на руках доверенность, позволяющая делать такие предложения. Как и подписывать контракт от лица нанимателя.

Внезапно мне пришло в голову поинтересоваться:

— А чем он занимается, мой потенциальный наниматель?

— Ваш, я надеюсь, будущий наниматель, в некотором роде бизнесмен.

— Это как? — заметно напряглась я.

Что вообще за формулировки? А если он бандит какой-нибудь? Наркобарон, к примеру. Тут же успокоила себя, что наркобароны это в Колумбии, а мне предстоит (или все-таки не предстоит?) отправиться в Африку. Воображение уже услужливо рисовало невольничий рынок. И это совершенно не смешно, вдруг он действительно работорговец? Желание встать и откланяться всколыхнулось с новой силой.

— Я вас уверяю, ничем противозаконным господин Родимцев не занимается. Но, думаю, он вам сам расскажет о своей деятельности, — постарался успокоить меня Рокотов.

Наверное, нужно было отказаться и уйти. Не моя специальность, странный контракт, непонятный ребенок и загадочный наниматель. Все один к одному шептало, что пора и честь знать. Но я слабый человек. И алчный. При мысли о том, что совсем скоро я останусь без жилья и денег, стало очень грустно. В Москве меня никто и ничто не держит. Семьи, кроме родителей, у меня нет. К жаре можно привыкнуть, а если уж очень соскучусь по снегу, то отпуск смогу провести где-нибудь поближе к Северному полюсу.

И, в конце концов, никто не настаивает, чтобы я продавалась в пожизненное рабство. Пять лет поработаю и вернусь состоятельной

дамой. Куплю себе квартиру в Москва-Сити. Или вообще, с видом на Кремль. А может, я им не подойду?

— Дайте, пожалуйста, ручку, — вздохнув, попросила Рокотова.

— Вы готовы подписать? — с интонацией змея-искусителя поинтересовался он.

— Готова, — я даже кивнула в подтверждение своего согласия.

— Прошу вас, — он протянул мне ручку.

«Надеюсь, кровью скреплять не нужно», — мрачно пронеслось в голове, и я поставила свою подпись.

И понеслось.

Документы на визу мне подготовили в тот же день, я отдала свой паспорт сотруднику Рокотова и отправилась восвояси. Танька перехватила меня по дороге.

— Подписала?

— Подписала.

— И как?

— Что именно как?

— Ну, ощущения? Уже чувствуешь себя богатой?

Я прислушалась к себе. Богатой я себя не ощутила, а вот впечатление, что меня мастерски обвели вокруг пальца, присутствовало. Хотя, откуда ему взяться?

— Что-то не так с этой работой, — сообщала я подруге.

— В смысле? Думаешь, тебя в бордель продадут?

От такой постановки вопроса я немного опешила.

— Тань, а почему именно в бордель?!

— Ну, не знаю? — протянула она задумчиво. — Я тут недавно книгу читала, там как раз такая ситуация. Героиня, юная и наивная девственница, устраивается гувернанткой к миллиардеру. А на самом деле ее отправляют в бордель. Представляешь?!

— Тань, ты сейчас что хочешь мне сказать?! Что известный всей стране бизнесмен подрабатывает сутенером в свободное время? Днем с президентом общается, а по вечерам девок подыскивает для притона?

— Да, — согласилась Татьяна, — не похоже. Но все равно стремно.

— Что стремно? Что ты от меня скрыла?

— Кать, ты же сама сказала, что что-то тут нечисто.

— Что ты от меня скрыла?! — взвыла я, одновременно пытаясь сообразить, вступил ли в силу подписанный контракт и если да, то придется ли мне платить неустойку, если я сегодня же захочу его расторгнуть.

— Клянусь, ничего!

— Точно? — спросила с подозрением.

— Катя, я тебя умоляю! Ну, хочешь, я поклянусь?

— Не хочу, — выдохнула устало. — Кажется, я уже ничего не хочу.

— Ты сейчас домой?

— Ага, буду смотреть образовательные программы.

— Зачем?

— Затем, Татьяна, что я нанялась вроде как гувернанткой. И мне нужно будет ребенка чему-то учить. А чему учить шестилетнего парня, я совершенно не представляю. Поэтому буду думать, читать, составлять программы. Авось, что и получится.

— У тебя-то? — Танькин голос опять звенел от радости. — А тебя как раз и получиться. И знаешь еще, что? Ты не переживай.

— В смысле?

— В той книжке хорошо все закончилось. В героиню влюбился крутой мафиози и забрал ее из борделя.