Гремучий Коктейль - 1
Шрифт:
Витиеватый, конечно, не одобрил бы, но до каникул как до Китая раком. Вряд ли он или мои враги будут столько ждать. Так что жду связного! И мучаю детей!
Глава 29
— Мы друг друга не знаем, — сказал мне хмурый юноша, аккуратно пряча три крупные купюры в карман.
— Здесь кто-то есть? — удивился я, напоказ оглядываясь по сторонам.
Рядом никого не было, особенно торопливо уходящего парня, совсем недавно неудачно попытавшегося меня гопнуть. Новости он сообщил… интересные.
Я
Но пытаться похитить Пиату — это уже за гранью добра и зла. Тут даже не дело в том, что она подобное просечет раньше, чем в её сторону сделают хоть один шаг, а потому что… ну, блин! Она же как помесь куклы и ребенка! У кого рука поднимется?! Хочу посмотреть этим сволочам в глаза…
Последние две недели прошли просто отлично. Я издевался над двумя изнеженными дворянами, становящимися от ежедневных упражнений на свежем воздухе куда более злыми и грубыми людьми, учился, много упражнялся с базовыми приемами работы с книгой. Новых нам итальянец не дал, но показал, как тренировать чувствительность к магии, используя книгу как антенну. Пока ни у кого ничего не получалось, как и должно было быть. Медичи с акульей улыбкой заявил, что чувствительность тренируется годами.
Ну и ладно, просто включим её в ежедневную рутину. Та становилась всё проще и легче. Физическая нагрузка чередовалась с умственной, а потом они сменялись у нашей дорогой Арии должностными обязанностями лидера класса. От такой жизни звереющая не по дням, а по часам девушка рычала на всё подряд, от чего, к удивлению нас с Константином, зарабатывала авторитет лошадиными темпами. А всё началось с того, что ей в спину девушки отпустили колкую ремарку за забинтованные после стрельб пальцы, а уставшая как собака Ария, развернувшись, прошлась по ним катком, заявив, что лучше бы эти девки подумали почему так. Раз, мол, титулованная особа над собой издевается (ну-да, ну-да, пошёл я нафиг), то те, кто о титуле смогут мечтать лишь к старости, должны в первую очередь включать головы, а не языки.
И, к вящей радости барона Медичи, сказанные девушкой слова заставили задуматься всех остальных. Народ, ранее игнорировавший слова итальянца, потихоньку начинал заниматься собой. Бегать, прыгать, даже подкатывал к барону с просьбой пустить их тоже в тир, но тот, радостно щерясь, посылал молодежь ко мне, а я тем немногим храбрецам, что подходили, не менее радостно сообщал, что брать на себя ответственность за их жизнь не желаю. У меня и так на шее двое, причем… полноценно.
Когда Ария фон Аркендорф узнала, что я занимаюсь репетиторством с Азовым… то просто пришла, просто сняла удивленно пискнувшую Пиату с подушки, а затем, забравшись с ногами на мой диван (и с подушкой!) продемонстрировала, что не сделает отсюда и шагу. Мол, разве это не тренировка? Она и есть! Я, правда, на подобное злобно оскалился и предупредил, что сил вернуться сюда у девушки завтра не будет… даже осуществил угрозу! Но она всё равно пришла, пусть
Наверное, это было даже к лучшему. Баронесса, поняв, что мой гримуар не имеет никакого отношения к успеваемости, внезапно прониклась ко мне изрядным уважением. Это не мешало ей постоянно презирать два наших светлых величества за походы по шлюхам и разгульный образ жизни, но увидев нас с Константином с другой стороны, — Ария сильно поменяла свое мнение.
И я о ней тоже. Наивная, упрямая, вспыльчивая — но очень работоспособная!
— «Фелиция, готовь схему четыре»
— «Уверен? Справишься?»
— «Я буду не один»
Между «моей» магией и местными заклинаниями есть одна существенная разница — заклинания, которые я могу использовать… они не оттачивались поколениями умных и чрезвычайно трудоспособных людей. Их не шлифовали до идеала, не выверяли до последнего грана маны, поэтому на местный лад они казались небрежными и медленными. А еще — совершенно не приспособленными для магических дуэлей, потому как почти непробиваемого Щита в мире Эмберхарта не существовало. Поэтому мне пришлось импровизировать, разрабатывая собственные схемы и наборы заклинаний.
Засаду мы организовали прямиком в холле нашего общежития. Оттуда через окно, завешенное плотной портьерой, было очень неплохо видно пятерых козлов, решивших отловить Пиату. Каждый был одет в стандартную униформу студента академии, а на поясе имел не менее стандартный гримуар. Бюджетники. Они стояли плотной группкой прямо на дорожке, ведущей к общаге, курили и натужно переговаривались друг с другом, постоянно оглядываясь по сторонам.
— Я их сейчас буду убивать, — Константин, узнавший, что на его слугу готовится покушение, стал зол как скотина, — Пусть и не убью, но буду стараться!
— Не надо никого убивать, — хмыкнул я, — У меня есть план куда интереснее и безопаснее. Для нас.
Да еще и простой как пять копеек.
Из окна было плохо, но видно, как из манамобиля бодренько выскреблась тонкая и маленькая фигурка Пиаты, тут же начавшей весело скакать вокруг водителя, достающего из багажника две увесистые сумки и один рюкзачок. Мужчина, слегка замявшись, спросил что-то у нашей крохи, на что та, пренебрежительно махнув лапкой, ответила нечто отрицательное. Затем служанка Азова мухой впряглась в рюкзак, взяла сумки в ручки и подпрыгнула разок, убеждая, видимо, водителя, что со всем справится. Тот улыбнулся и, помахав забавной малявке рукой на прощание, уехал.
Как только манамобиль исчез с поля зрения эйны, та тут же сгорбилась, скрючилась, её лицо начало выражать всю муку и непонимание от этой несправедливой жизни. Приняв самый жалобный и несчастный вид, гадкая мелочь поволокла свою ношу к нам в общагу, чуть ли не умирая на каждом шагу.
— Ах она дрянь! — с чувством прошептала Ария, — А я ведь верила!
— То, что видим мы — видимость только одна, — к своему удивлению, начал я декламировать, — Далеко от поверхности моря до дна. Полагай несущественным явное в мире, ибо тайная сущность вещей не видна! ©