Гремучий Коктейль 3
Шрифт:
— Кузина!! — тут же громко заорал один из этих новоприбывших, раскидывая руки по сторонам, — Сколько лет, сколько зим!
Сильвия что-то резко и зло бросила, чем вызвала дружный смех подходящих к ней людей. Побледнев, женщина выпрямилась, раскрывая свой гримуар. Новоприбывшие тут же потянулись к своим.
— Это… еще… Сильверхеймы, — с трудом вытолкнула изо рта Кристина, — Что тут… происходит?
— Ничего хорошего, — шепнул в ответ я.
— Он прав! — внезапно говорит Пиата, — Отходите от окон! Они сейчас подерутся!
Я тут же падаю на пол как подкошенный, отталкиваюсь от стены и, протянув руку, хватаю жену за юбку. Короткий рывок
Лишнее? Безусловно лишнее, потому как никто гранатой в окно не целился. Но потом, спустя полчаса нервного ожидания на кухне под приглушенные стенами взрывы, крики и звон битого стекла, мы аккуратно высовываемся в то же окно на шум полицейских и пожарных карет.
…и видим раздолбанный двор. Опалины на стенах, выбитые окна, даже, вроде бы, тела. Видим две половинки разных мобилей, вокруг которых небольшие озерца парующего серебристого инея, фирменной «подписи» Сильверхеймов. Видим полицейских, опасливо поводящих автоматами по сторонам, даже видим волшебника, прижавшегося к стенке и выставившего перед собой Щит.
Правда, мы не видим ни Сильверхеймов (живых или мертвых), ни вдовы Ренеева, ни странного парня в женской одежде. Да и некогда, если честно, нам смотреть. Нам нужно драпать — и мы драпаем по крышам, ведомые Пиатой, ловко скачущей по черепице. Недалеко и недолго, лишь бы переждать, пока полиция закончит обходы и опросы всех возможных свидетелей. Иначе было бы крайне сложно объяснить власть имущим, что в этих клоповниках могла забыть княжеская чета.
Глава 20
Станис выглядел представительно, хоть при этом и морщился так, как будто у него болят все зубы. Ему приходилось поддерживать собственную проекцию в непривычном состоянии, на что тратилось чуть больше маны, чем ему бы хотелось, поэтому дух чернокниги чувствовал себя не очень. Нас это, впрочем, совершенно не волновало. Мы с Кристиной, сидя на лавках в купе, вертели и вертели несчастного в разные стороны, то и дело командуя ему что-нибудь изменить в проекции. Дело-то серьезное, князь из него должен получиться всем князьям князь.
— Помнится, ты много что наговорил моим родителям, — бурчала моя жена, закусывая нижнюю губку, — Мол, что будешь меня учить нехорошему, а потом и за братьев возьмешься.
— Так я и учу, — благодушно покивал я, — Например, падать, когда кто-то предостерегающе орёт. Ты не упала, так что вот, юбку порвали. Помнишь, как придерживала её, пока по крышам скакали? И как потеряла под конец?
— Кейн!! — на щеках девушки вспыхивает румянец. Ну да, урон чести как бы не нанесен, потому что кроме меня и злобно хихикавшей Пиаты свидетелей не было, но вот воспоминание о том, что княжна бегала по питерским крышам лишь в нижних шелковых штаниках, будучи вынужденой малодушно сидеть целиком на мне (ради тепла), пока мы пережидали полицейский рейд, у бывшей Терновой было свежим и ярким.
Теперь настало время второго урока. На вопрос, кто может держать в кулаке такой разрозненный паноптикум из десятков деревень, раскиданных по этому лоскутному княжеству, моя супруга изволила задуматься всерьез. Государство отпадало само по себе, наоборот, империи до местного замшелого имения дела особо не было. Производств нет, городов нет, территорий посевных нет. Потому, кстати, и вышло вполне себе владение.
— Ну что, сдаешься? — я уже собирал вещи и проверял оружие, близилась моя остановка.
— Нет! Станис, Мишлен, помогайте!
— Да-да, Мишлен, ведь ты же у нас «княжья десница», — злоехидствовал я, заворачивая меч в легкий плащ, для маскировки, — И говорить ты умеешь. Давай-давай.
Говорить здоровый черный кот не умел, зато обиженно смотреть на хозяйку — другое дело, навык, как говорится, врожденный. Её тернейшество дула губы и хмурилась. Очень мило, но бестолково.
— Ты ничего не знаешь на эту тему, потому что ничего подобного в учебниках не было, нет и не будет, — проговорил я, приседая и начиная наглаживать кота, — Кристина, далеко не всему можно выучиться, многие вещи необходимо понять с помощью наблюдения, оценки, обмена опытом. В данном конкретном случае, ты, как княгиня Дайхард, должна понимать основное — любые законы города и государства в деревне трактуются совсем иначе, чем в городе. Довольно странно, кстати, тебе это объяснять, учитывая, что ваше основное имение примыкает к этим владениям.
— Не отвлекайся и не растекайся мыслью по древу, Кейн, — грустно вздохнула девушка, — Поезд начинает сбавлять ход, тебе скоро выходить. Просто скажи.
— Сахар, моя дорогая жена. Сахар, соль и специи. Но в основном сахар. Много сахара.
Деревня, думал я, сходя на обветшалой и полузаброшенной станции, живёт по своим законам. Иначе никак. Здесь совсем иные обычаи добрососедства, воспитанные не модой, а самим правилом выживания. К примеру, Юджин в своё время, опорочивший дочь мельника (оказавшейся, кстати, совсем не непорочной!), бегал от этого мельника две недели, прежде чем тот успокоился, но еще за эти же две недели у того же отца опорачиваемой дочурки неслабо полыхнул сарай у небольшой пасеки, которой тот владел. Мельник был занят тушением пожара, а мимо как раз пробегал (порочить в очередной раз) тот самый Юджин, который я. И ничего, потушили вместе, слова плохого друг другу не сказали. А вот на следующий день всё по новой. Это хорошо, правильно и по-деревенски.
Терновым такое в жизни не понять. Что они бы сделали? Залезли в крупные долги, набрали бы наемников, как хотел Михаил. Назначили тех полицейскими, раскидали бы по деревням, попытались бы трясти местных. Вызвали бы антагонизм. Сразу же. Общий. Император-батюшка тут сочинил им полный провал по всем статьям — отцу семейства стреляться с позора, младшим брать бразды правления и ложиться по монарха полностью. А что насчет княжества? Тут очень интересный ход.
— «Какой?», — Фелиции быстро надоело лицезреть нивы и пажити, поэтому она решила развлечься за счет шагающего по грязевой дороге меня.
— «А простой», — охотно подыграл я ей, — «С самим княжеством всё в порядке. Просто человеку, у которого тут наработан максимальный авторитет, дали намёк, что он может беспредельничать. Хороший такой намек, карт-бланш, можно сказать, хоть и временный».
— «То есть, ты его просто убьешь и всё станет хорошо?»
— «Нет, тут чуть сложнее».
Одетый в дешевую охотничью одежду, купленную в магазине готового платья, я продолжал шагать по направлению к хутору, назначенному мной отправной точкой. На плече болтался дробовик, за плечами рюкзак, под которым неудобно колола спину своими уголками спрятанная мной чернокнига. Меч, конечно, пришлось оставить, но всё остальное оружие, как и запас патронов, я с собой прихватил. Припекало солнышко, вокруг не было ни души, так что оставалось только шагать и болтать с Фелицией.