«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего
Шрифт:
— Иваныч, пугани их!
Рявкнув, танк устремился прямо на генеральскую свиту. Некоторые из офицеров, не выдержав, подались в сторону. Генералы, хоть и дернулись, но устояли. «Тридцатьчетверка» замерла буквально в паре метров от генералов. Тот, что постарше, стащил с головы свою черную папаху и вытер мокрую лысину.
— Да-с, внушает. И что, можно вот так же и на японцев страху навести?
Спрыгнувший на землю дал отрицательный ответ:
— Не получится. Горючее на исходе, боекомплект ограничен. А главное, один танк неисправен, и починить его в здешних условиях
Генералы разом поскучнели. Они еще заглянули через люки внутрь машин, узнали характеристики, восхитились скоростью и толщиной брони, похлопали ладонью по длиннющему стволу, но уже как-то без огонька. Осмотрели разложенные для них образцы стрелкового оружия потомков, даже дали несколько очередей из ДТ и ППШ. Покрутили в руках СВТ и уехали на своем куцем поезде, так ничего толком и не сказав, оставив танкистов в прежнем подвешенном состоянии.
— Ну что скажете, Алексей Николаевич?
Расстояние до Гунчжулина невелико, но и эшелон идет не быстро, есть время обсудить увиденное.
— Думаю, они те, за кого себя выдают. Танки эти, оружие, документы…
— Это-то понятно. Что с ними дальше делать?
— Ума не приложу. Все было не очень хорошо, но по крайней мере понятно, а тут эти появились, напророчили… Государю сообщить надо.
— Надо, — согласился второй генерал, — только дело это такое: сказать — страшно, не сказать — еще страшнее. Поэтому осторожно надо, так, чтобы виноватыми потом не оказаться.
— Про Цусиму морячков предупреждать будем?
— Конечно, если не предупредим, с нас точно спросят.
— Думаете, поверят?
— Кто, наши «самотопы»? Когда это они нас, сухопутных, слушали? И все основания не поверить у них есть. В эту войну еще ни один корабль от артиллерийского огня ко дну не пошел. А уж про спуск флага под шпицем никто и не думает!
— Про «Рафаила» забыли уже.
— Вспомнят еще, морячков только жалко.
Пожилой генерал осенил себя крестным знамением. Второй последовал его примеру, а затем вернулся к более близким проблемам.
— А с Сахалином что делать? Надо перебросить туда дополнительные силы.
— Позже, Алексей Николаевич, позже. Сначала здесь, на Сыпингайских позициях, укрепимся, а потом и Сахалином займемся. Тем более что в Приамурье японцы не полезут.
— А если полезут? — усомнился первый генерал.
Второй задумался.
— Посмотрим, что на море получится, тогда уж и решим.
— А с самими что делать?
— Пусть там и сидят, пока из столицы ответ придет. И еще, Алексей Николаевич, прикажите первому отделу вашего штаба ими заняться. Пусть запишут все: события, даты, фамилии, развитие техники, тактику. Особенно в части будущей войны.
На том генералы и порешили.
— Слава богу, уехали.
Облегченно вздохнул капитан Кондратьев вслед генеральскому поезду, остальные офицеры хоть и промолчали, но были полностью с ним солидарны. На Сергея этот визит произвел тяжелое впечатление —
— Командир, я так понимаю, все на сегодня.
Офицеры остановились около единственного исправного танка, Ерофеев, до этого позвякивавший чем-то внутри, выглянул из люка. Сергей хотел было уже скомандовать отбой, но тут ему в голову пришла мысль:
— Господа офицеры, а не хотите сами попробовать?
— Мы?! — изумился Петров.
— Конечно, хотим.
Кондратьев начал решительно расстегивать ремень. Оставив шашку, портупею и шинель солдатам, капитан взобрался на холодную стальную башню.
— Наденьте, — Сергей протянул офицерам ребристые черные шлемы, — я сяду на место наводчика. Малышев, подключи танкошлемы к ТПУ. Если захотите что-то сказать — нажмите тангенту.
Капитан секунду помедлил, прежде чем опустить ноги в стальной зев люка, откуда исходили непривычные и тем пугающие запахи. Опасение испачкать форму машинным маслом мелькнуло и тут же исчезло, сметенное волной любопытства и восторга новизны. Внутри оказалось довольно тесно, тусклый электрический свет выхватывал казенную часть орудия, поблескивали ручки и стекла какого-то прибора.
— Готовы?
От неожиданно раздавшегося в ушах голоса Кондратьев вздрогнул, но тут же взял себя в руки и, не забыв нажать на указанную лейтенантом тангенту, ответил:
— Готов.
Дождавшись ответа Петрова, Сергей скомандовал:
— Заводи!
Стальная машина вздрогнула и завибрировала. Внутри рев дизеля, да еще и приглушенный наушниками, был совсем не страшным.
— Поехали.
Капитан тут же весьма чувствительно приложился затылком о край люка, даже шлем не помог. Ощущения… Капитан никак не мог подобрать слов, чтобы их выразить. В железнодорожном вагоне все не так, скорость почти не ощущается, да и движется он едва постукивая на стыках, а здесь движение машины воспринималось всем телом. Да и ни один вагон такие пируэты выписывать не может. Кондратьев еще раз ударился головой, ушиб локоть, но тут же об этом забыл. Единственное, что огорчало, так это полное отсутствие обзора. Как они тут еще и воевать ухитряются? Капитан рискнул высунуться из люка, в лицо ударил поток холодного воздуха, машина, покачиваясь, шла по уже раскатанному снегу.
Поворот — вцепившись в края люка, капитан избежал новых травм, и вот уже танк возвращается на место стоянки. Стих шум мотора. Выбираясь наружу, Кондратьев ухитрился ушибить колено, зашипев от боли. Натянувшийся провод дернул его вниз, капитан торопливо вытянул разъем, стянул с мокрой головы шлем.
— Это с непривычки, — прокомментировал лихо выскользнувший следом из люка лейтенант. — Ну как?
— Страшно, непривычно, великолепно, — высказался капитан, — жаль, что все так быстро закончилось. А ваше мнение, поручик?