Грешная
Шрифт:
– Ты ведь не связался с преступностью? – мое сердце начинает колотиться как сумасшедшее, когда я озвучиваю свой главный вопрос.
Муж цокает языком и закатывает глаза.
– Не говори ерунду, Стелла. Конечно, нет, – и он снова отворачивается от меня, тем самым показывая, что разговор окончен.
Почему-то его слова не вселяют в меня веру. Какие-то нехорошие мысли царапают мой мозг – это необъяснимое чувство, ползущее прямо под моей кожей. Не желая разбираться в природе этого ощущения, я гоню его прочь и пока не позволяю моим страхам и опасениям выйти на поверхность.
– Спокойной ночи, – говорю
– Спокойной ночи, Стелла.
Несколько лет назад
Получив мое прощение за неверность, Александр в корне поменял свое отношение ко мне. Он прямо на руках меня носил, одаривая своим безграничным вниманием. Но каждый раз, ложась с ним в постель и принимая его ласки, я мысленно представляла, что вот так же он целовал и касался другой женщины, так же постанывал, погружаясь в нее… Это не давало мне ни малейшего шанса получить разрядку. Я гнала метафорической поганой метлой эти гнетущие мысли из своей головы, но они возвращались каждый раз в более ярких красках. Мне пришлось научиться имитировать оргазм так искусно, что Саша оставался доволен собой и своим мастерством. Я тешила его эго и одновременно с этим вгоняла саму себя в состояние хронической неудовлетворенности.
«Давай родим ребенка, – предложил как-то за завтраком муж, – Мне не терпится увидеть тебя беременной моим сыном или дочерью, Стелла».
Его идея отозвалась трепетом в моей душе. Я сама страстно желала стать матерью и верила, что малыш только укрепит нашу связь с Сашей.
«Да, тоже хотела тебе предложить это, но не была уверена, что ты готов к родительству», – улыбнулась я.
«Вот и прекрасно! Сегодня же начнем попытки!» – воодушевившись, провозгласил муж.
Но желанная беременность у меня не наступила ни через месяц, ни через год, ни через два… Первый год Саша очень кропотливо пыхтел надо мной, вливал в меня свое семя, но мои месячные приходили как по часам. Обследовавшись вдоль и поперек, мы получили заключение о полной боеготовности наших репродуктивных систем.
Муж просто маниакально был зациклен на продолжении рода. Он «злоупотреблял» моим телом и стал вести себя в сексе как машина, которая работает только ради одной цели – оплодотворить меня.
На середине третьего года безуспешных попыток зачать ребенка, у меня начала развиваться форменная депрессия. А однажды, в порыве отчаяния, Саша назвал меня «неполноценной и дисфункциональной женщиной, не способной справиться с единственной задачей, которую поставила перед ней мать-природа». Хотя он был прекрасно осведомлен о том, что я находилась под неусыпным контролем у гинеколога и никаких препятствий для зачатия со стороны моего организма не имелось. Ровно как и у него самого. Такой вот он, неясный генез.
ГЛАВА 4
– До сих пор не понимаю, как ты уговорила меня пойти в ночной клуб, да еще и вот в ЭТОМ! – я стреляю возмущенным взглядом в Киру и обвожу рукой свою фигуру, стоя перед большим напольным зеркалом в своей гардеробной, – Мне кажется, что я выгляжу как проститутка!
Подруга цокает, поднимается с банкетки, на которой до этого сидела, вальяжно потягивая мартини из коктейльной рюмки, и встает позади меня. Ее «лук» тоже, на мой взгляд, весьма раскрепощенный – белый кружевной кроп-топ, узкие темно-синие джинсы с высокой посадкой и туфли на запредельно огромных каблуках, в которых она так виртуозно порхает, словно уже родилась так.
– Стелла, у тебя просто потрясное тело, а ты прячешь его за своими скучными, консервативными одеяниями, – убеждает меня Кира, – Позволь себе хоть иногда выглядеть горячо! – она дотрагивается до моей руки указательным пальцем и делает вид, будто обожглась. Я смеюсь над ее дурачеством и слегка отталкиваю от себя.
– Жена чиновника не должна выглядеть горячо. Она должна выглядеть солидно, – поучаю я.
– Ну да, ну да… – говорит Кира со скучающим видом, – Твой чиновник, наверное, педантично поправляет галстук, когда какая-нибудь шлюха стоит перед ним на коленях и отсасывает ему…
– Прекрати… – недавняя улыбка увядает на моем лице. Я хмурюсь и кошусь на дверь, соединяющую гардеробную и нашу с мужем спальню.
– Прости-прости, Стелла! – подруга раскаянно улыбается мне, а следом заключает меня в медвежьи объятья и звонко чмокает в щеку, – Но это платье действительно гарантирует всем мужикам в клубе яростный стояк!
– О, Господи… – я только закатываю глаза на ее грубые речи и вновь начинаю разглядывать свое отражение в зеркале.
На мне и вправду преступно-сексуальный наряд: облегающее платье-футляр длиной миди из черной эко-кожи с совершенно нескромным разрезом на груди, идущим от горловины «под шею» до пупка, и открытой спиной, а также туфли-лодочки на высокой шпильке (не такой высокой, как у Киры, но для меня и это подвиг – взгромоздиться на такие каблуки). Подруга уложила мои волосы в два тугих жгута, переплетенных друг с другом, и сделала мне дымчатый макияж. Спору нет, образ «роковухи» идеален: платье соблазнительно обтягивает мои изгибы и открывает достаточно обнаженной, смуглой кожи, чтобы смутить кого угодно, но оставить пространство для воображения.
Кира подходит к полкам с сумками и какое-то время рассматривает их. Схватив миниатюрную сумочку-конверт контрастного алого цвета, она бросает ее мне.
– Вот теперь ты готова к охоте, тигрица! – щебечет моя подруга и игриво подмигивает.
Перед выходом из дома я заглядываю в детскую комнату, чтобы попрощаться с дочерью и мужем. Саша на пару секунд задерживает мрачный взгляд на мне, но быстро отводит его в пренебрежительной манере.
– Когда вернешься ночью, постарайся не шуметь, – шепотом наставляет он, – Я не хочу, чтобы Лея проснулась.
Смотрю на свою дочь, которая, очевидно, только что задремала. Ее длинные ресницы покоятся на скулах, веки трепещут, а губки сложены домиком. Я на носочках подхожу к ее кровати и аккуратно, чтобы не растревожить, целую Лею в лоб. Она негромко кряхтит во сне и переворачивается на другой бок, запутываясь в теплом одеяле. От нее так приятно пахнет, что мне хочется улечься рядом, прижать ее к себе и до самого утра вдыхать этот сладкий детский аромат.
– Ну все, хватит, – поторапливает Саша, – Пусть принцесса спит.