Грешница в шелках

Вряд ли можно было ожидать, что на прощание с куртизанкой соберется много людей – и не важно, сколь знатными и известными были ее покровители.

Поэтому Селия Пеннифолд не удивилась, что на похоронах ее матери Алессандры Нортроп было так мало скорбящих. Среди пришедших большинство составляли женщины в траурных черных одеждах, от которых им предстояло избавиться уже к вечеру. Все они были куртизанками, поэтому прекрасно знали: Алессандра и не ожидала, что они будут носить по ней траур дольше нескольких часов. В конце концов, их ждали собственные

Присутствовали также несколько мужчин, а на заднем плане виднелись пятеро молодых франтов. По их неуважительным смешкам Селия поняла: для четверых из них сама мысль о том, что они оказались здесь, представлялась весьма забавной. Однако пятый, похоже, испытывал искреннюю скорбь в связи с кончиной очаровательной женщины, лежавшей в гробу.

Алессандра нередко выслушивала объяснения в любви и получала щедрые подарки. Она почти со всеми была достаточно любезна, и очарованные ею джентльмены даже не догадывались, что эта женщина совершенно не испытывала необходимости маскировать теплыми чувствами свое занятие.

«Наверное, именно такой и должна быть куртизанка, – подумала Селия. – Да, такие женщины никогда не должны забывать, кем на самом деле являются». И не поэтому ли незадолго до смерти мать посвятила ее в тайны своей профессии?

– Уже пять карет, – услышала она шепот своей ближайшей подруги Дафны. – Интересно, кто в них?

Селия также отмечала прибытие каждой кареты. То были взятые напрокат экипажи с задернутыми шторками, скрывавшими пассажиров от любопытных глаз.

– Полагаю, это ее прежние покровители, – ответила Селия. – А может, совсем еще недавние. Судя по всему, это люди с именем, которые не хотят, чтобы их видели.

Но если действительно совсем недавние, то когда же они появились? Селия старалась не смотреть в сторону этих темных экипажей, хотя ей очень хотелось подойти к ним и заглянуть внутрь, чтобы узнать, кто приехал попрощаться с Алессандрой.

– А в шестой карете нет никаких покровителей, – сообщила Дафна. – Там Одрианна и Верити. Они приехали ради тебя, хотя и не показывают свои лица.

Селия прекрасно понимала своих дорогих подруг – ведь обе они недавно вышли замуж за молодых людей из высшего общества. Следовательно, должны были проявлять осторожность и осмотрительность в подобных ситуациях. Если бы стало известно, что они подруги дочери Алессандры, их репутация могла бы пострадать.

Даже Дафна, независимая вдова, не имевшая серьезных связей с высшим обществом, и то скрывала свое лицо под черной вуалью. Но она все-таки настояла на том, чтобы сопровождать Селию, хотя та всячески пыталась ее отговорить.

Снова взглянув в сторону пяти карет, Селия заметила, что в двух из них шторки на окнах чуть раздвинулись, но и сейчас ей не удалось ничего разглядеть – кареты находились слишком далеко.

Тут Дафна коснулась ее руки, как бы напоминая о том, что следует сосредоточиться на молитве. Виновато потупившись, Селия вновь вернулась к отпеванию. Но уже через несколько минут она отдалась воспоминаниям о матери – приятным, а также болезненным и даже мучительным, связанным с несколькими последними неделями. Болезнь Алессандры сблизила их после пяти предшествующих лет отчуждения. И никакой гнев из прошлого, никакое негодование

За одним лишь исключением.

Когда служба окончилась и женщины двинулись к выходу с кладбища, Селия вновь обратила взгляд в сторону карет. Она пристально смотрела на каждый из проезжающих мимо экипажей, пытаясь таким образом выразить благодарность за уважение, проявленное сидевшими внутри. И конечно же, она пыталась почувствовать присутствие того, кто более всего ее интересовал. Может быть, потом, попозже, она сумеет узнать, был ли здесь этот человек…

Словно прочитав ее мысли, Дафна тихо сказала:

– Не исключено, что он был здесь.

– Я уверена, что был, – прошептала Селия. – Надеюсь, он напишет мне. Может быть, теперь, когда ее уже нет на этом свете… может, теперь он появится.

– Возможно, что и так, – ответила Дафна, обнимая подругу за плечи.

– Ты просто успокаиваешь меня, но сама не веришь в это, – пробурчала в ответ Селия.

Подруга немного помолчала, потом со вздохом сказала:

– Но ведь до сих пор этого не случилось… Поэтому мне и не верится, что он объявится.

– Ах, как жестоко с ее стороны! – воскликнула Селия. – Ну почему она ничего не сказала мне? Я ведь имею право знать, кто мой отец, не так ли? Но она отвечала отказом на все мои мольбы. Она так ничего и не сказала…

Дафна снова вздохнула.

– Дорогая, я уверена, что у нее были веские причины молчать. И тебе, наверное, лучше смириться с этим. Вероятно, принятое ею решение относительно всего этого дела позволило ей почить в мире.

Смахнув с ресниц слезы, Селия пробормотала:

– Не сомневаюсь, она считала, что поступает наилучшим образом. Однако я никогда не смирюсь с тем, что так и не узнаю имени своего отца.

– Разумеется, это были просто досужие разговоры. Слухи, не более того. И сам я никогда не верил в это.

– Но другие… они верили? – Чуть отдернув занавеску на окне кареты, Джонатан посмотрел в сторону могилы.

Дядюшка Эдвард, сидевший с ним рядом, пожал плечами:

– Ну… некоторые, возможно, верили. Хотя доказательств не было – лишь догадки и всевозможные домыслы. Но повторяю: все эти подозрения, которых было в избытке, не имели подтверждений. Вероятно, отсюда и нынешнее беспокойство. Ведь ни один мужчина не пожелает, чтобы его имя оказалось связанным с этой особой. Но сплетни… Увы, от них никуда не денешься. – Дядюшка Эдвард умолк и снова пожал плечами, как бы давая понять, что это очередное поручение – в сущности, пустячное дело, с которым такой человек, как Джонатан, само собой, справится безо всякого труда.

Воздержавшись от ответа, Джонатан чуть шире раздвинул занавески. Теперь он прекрасно видел женщин в черном, стоявших возле могилы. Некоторые из них были хорошо знакомы богатым лондонским джентльменам, содержавшим этих дам и частенько наведывавшимся к ним в поисках удовольствий.

Однако не все женщины, стоявшие у могилы, обладали подобной репутацией. Две из них казались здесь просто случайными. Одна из них – высокая и стройная – скрывала лицо под густой черной вуалью, а другая, ростом пониже и белокурая, вообще была без головного убора.