Грешница
Шрифт:
И я придумала ответный ход. Я просто буду игнорировать моего трусоватого, дрожащего как осиновый листик Личного Врага.
Не успела я гордо вздернуть подбородок, потрясенная простотой и смелостью принятого решения, как едва не наступила на подростка. Парень свалился мне под ноги, предварительно пролетев несколько метров. За ним следом тут же подскочили еще два оболтуса, с физиономиями, обезображенными радостным гневом, и принялись пинать жертву. Тот закрывал голову руками, измазанными в грязи.
– Эй,
Они меня не слышали – их опьянила власть над поверженным противником.
– Ой, что творится! Изверги! – прошелестела где-то сбоку старушка и резвым мустангом ускакала прочь. Эти бабушки, когда захотят, развивают прямо-таки запредельную скорость. Прохожие благоразумно не реагировали на драку детей, они спешили мимо с озабоченными лицами.
Я вклинилась между палачами и жертвой.
– Отойдите, тетенька! – проорал пацан. Он тяжело дышал, его щеки горели, он рвался в бой.
А тут – преграда в виде дряхлого экспоната, возмущенно размахивающего у него перед носом сумкой.
– Я тебе покажу тетеньку! – возмутилась я. – Ты чего хамишь! Пошел вон, кретин!
– Вы чё! – оторопели мальчишки. Но избиение третьего прекратили.
– Ты кого тетенькой назвал?! – вопила я.
Да я практически еще девочка! По современным меркам.
Дети-терминаторы искренне не понимали, почему обиделась нервная дамочка.
– Ладно, пойдем, неохота связываться, – сказал один из них.
Я и не ожидала столь стремительной и легкой победы. Стараясь не испачкаться, помогла парню подняться. Он с ног до головы был живописно облеплен грязью вперемешку с кровью. Из разбитой губы текло, из носа – тоже.
– Ты в порядке? Домой доберешься? За что они тебя?
– За все хорошее, – басом отозвался подросток. – Закурить дадите, мамаша?
Час от часу не легче! Теперь – мамаша! Вот она, благодарность! Без моего вмешательства его наверняка размазали бы по асфальту, как крем по бисквиту. А он обзывается!
– Ты бы еще бабулей меня назвал, – сказала я, щелкая зажигалкой.
– Да нет, какая вы бабуля, – совершенно серьезно удивился мальчуган. – Вы молодая совсем, как моя мама.
«А ведь я действительно гожусь ему в мамаши!» – пронзила меня жуткая, невыносимая мысль. И именно в этот момент я четко осознала, как долго живу на земле…
Отвратительное открытие.
Стоило мне поравняться с блестящим «пежо», как малыш истошно засигналил. Неужели я ему что-то отдавила?! Или ненароком забрызгала грязью, пру ведь напролом, не разбирая дороги. Потому что вся в себе. А лучше бы – в мехах и бриллиантах.
Окно автомобиля опустилось, и я увидела Милу. Она подавала мне знаки, как
– Ты испачкалась. Привет.
– Где? А, точно. Ну надо же, плащ измазала. Спасала тут от гибели одного парнишку и вся обляпалась.
– Ты еще и парнишек от гибели спасаешь, – заметила Мила таким тоном, словно всегда восхищалась моей многоплановостью и вездесущностью. Она выбралась из «пежо» с коробкой салфеток и принялась меня чистить. – Ты – натуральная хрюша. Дался тебе этот парнишка. Повернись. Вот, уже нормально.
– Спасибо, дорогая!
Я едва не рыдала от благодарности. Доброта Милы сравнима с безбрежным океаном. Вы только посмотрите: изящная девица, одетая в роскошную меховую куртку, чистит, как лошадку в стойле, экс-одноклассницу. Последняя, заметьте, облачена почти в лохмотья (иначе и не скажешь о плаще, прослужившем хозяйке целых три года!).
– У меня обед двадцать две минуты.
– Почему не тридцать?
– Восемь я истратила на тебя. Составишь компанию? Тут рядом «Пицца-рум».
Боюсь, в летописи наших с Милой встреч будут фигурировать сплошь гастрономические заведения. «Пицца-рум» – уже третье.
В пиццерии сияло солнце, проникающее сквозь огромные окна, и витали восхитительные ароматы.
Заказ мы прождали недолго – всего пять минут.
– Значит, пиццу они не готовили. А просто подогрели в микроволновке, – желчно заметила Мила.
– Если бы они прямо сейчас начали выращивать помидоры и откармливать поросенка, ты и вовсе осталась бы без обеда.
Но пицца отнюдь не выглядела вчерашней. Она лежала на плоском деревянном круге – сочная, аппетитная, с пылу с жару. Розовые полоски ветчины и нарезанные грибы проглядывали сквозь золотистую пленку расплавленного сыра.
– Как вкусно! – прошамкала Мила. – Нет, не из микроволновки, я ошиблась!
Из ее рта к куску пиццы тянулись нити горячего сыра. Мила пыталась сохранить элегантность, но это удавалось ей с трудом. Пицца и спагетти предназначены для трапез с любимыми – теми, кто не осудит за ломтик помидора, прилипший к подбородку, и за макаронину, всасываемую со звуком работающего реактивного двигателя.
А Юля Бронникова – натура увлекающаяся – через минуту вся покрылась кусочками ветчины и оливками.
– У тебя неприятности? – с подозрением спросила Мила.
– С чего ты решила?
– Ты топала по улице с таким видом… Словно шла на эшафот и тебя подгоняли в спину прикладами.
– Неужели?!
Выходит, я ошибочно считала себя человеком, полностью владеющим собой. Лицо мне неподконтрольно – стоит отвлечься на минуту, оно сразу же принимается корчить рожи. В то время как я всегда пытаюсь навязать физиономии выражение стабильной удовлетворенности. Мол, все о’кей, ребята! Полный порядок!