Грешница
Шрифт:
Я открыла местную газету, и мое сердце остановилось. Интервью с гендиректором компании «Фростком». За последние месяцы – уже третье. Рекламный отдел компании работает исправно, о деятельности фирмы наверняка осведомлена вся область. Странно, что интервью без фотоснимка. Улыбка гендиректора «Фросткома», запечатленная фотографом, украсила бы любой материал.
Особенно репортаж о каннибалах.
Да, Никита Мельник – самый настоящий людоед! Отцапал две трети моего бедного сердца, проглотил с утробным
Закрыла газету. Не буду читать. Ни за что и никогда. Хватит мучить себя…
Естественно, проштудировала интервью от первой до последней строчки. Потом прочитала еще раз. Ощутила ревность, узнав, что интервью брала дамочка, а не парень. Посмотрите, какая шустрая! И почему все эти журналистки так обожают брать интервью у симпатичных мужиков? А если мужчина занимает пост, управляет денежными потоками – их интерес возрастает многократно. Отбоя нет от девиц, представляющих различные издания. Какая бешеная конкуренция.
Поубивать бы.
Закопать в землю, а сверху посадить гладиолусы.
Но зачем я травлю себя? Зачем учу наизусть каждое печатное выступление главы «Фросткома»? Что хочу выяснить? Что он, Никита Мельник, владелец компании, искренне раскаивается в своем поступке и просит прощения у журналистки Юлии Бронниковой? Что он мечтает о свидании? Что не прошло и дня после их встречи, не наполненного мыслями о ней? Что их секс был головокружительным?
Да, именно такие признания и публикуются обычно в рубрике «Деловое интервью»…
В дверь позвонили. Виктор. Наверное, шел на запах – я как раз сварила сосиски.
– Здравствуй, Юля! – торжественно произнес он.
Свекольная Нюрочка тут же выползла в прихожую.
– Здластвуйте, – кивнула она и протянула ручку для поцелуя. – Я – Анна. Заходите в гости. Сейчас будем ужинать. У нас сосиски, глечневая каша и салат.
Программист опешил. Он, обитатель виртуального мира, рассматривал детеныша сквозь очки, как бактерию. Наверное, забыл, что такое бывает. Какое-то маленькое существо, похожее на человека, но значительно уступающее в размерах. А я, в свою очередь, рассматривала Витю. Так как мои мысли только что витали вокруг гендиректора «Фросткома», контраст между сном и явью был разителен.
Там, в грезах – мой случайный любовник, красивый и безумно обаятельный, с ямочками на щеках, с жестким ежиком волос и крепкой шеей, пропахшей морским бризом. Прекрасно одетый и не менее прекрасный в раздетом состоянии. Высокий, с бицепсами и прессом, прорисованными четко, как в анатомическом атласе. Мечта!
Здесь, рядом – сутулое, чахлое создание, в очках с немыслимой оправой, с сальными волосами и в линялой футболке. Лицо – серо-зеленое, взгляд – блуждающий.
– Юля, я как раз по этому вопросу.
– По какому?
– Насчет ужина. Дашь чё-нибудь поесть? Я оголодал.
– Конечно,
Приятель посмотрел на меня вопросительно.
– Давай, чудо зеленое, топай на кухню, – кивнула я. – Нет, сначала помой руки.
– Сейчас пишу одну занимательную программу, – объяснил Витя. – Никак не оторваться. Наверное, дня три вообще не ел. О, сосисочка!
У меня возникла идея использовать математический мозг программиста в личных целях. Я быстро начертила на бумажке мое любимое сочетание знаков Е Ш 230 105 666 и сунула под нос Виктору. Похоже, уже входит в привычку грузить народ этой чушью.
– Что бы это значило, а, Вить? Тебе ни о чем не говорит эта последовательность?
– Не-а.
– Подумай хорошенько.
– Абсолютно. Разве только цифра 666 знакома.
Я лихорадочно пошарила взглядом, выискивая тяжелый предмет. Дуршлаг подойдет. Сейчас я огрею Витю по голове. Хватит мне умников, глубокомысленно заявляющих, что три шестерки – это…
– «666» – название психофизиологического вируса.
Час от часу не легче!
Неужели Геннадий Северов собирается заразить меня неведомой гадостью?!
– О, Витя! Я и не знала, что ты ориентируешься в медицине. Думала, ты полностью зациклен на программировании.
– Так это ж и есть компьютерный вирус-убийца. Он реализован по методу двадцать пятого кадра.
– То есть?
– Сейчас объясню. Попадая в компьютер, вирус начинает генерировать на экране картинки, воспринимаемые подсознанием. Особая комбинация символов вызывает резонанс в кровеносной системе головного мозга.
– А разве в головном мозге есть кровеносная система? – удивилась я. – Там ведь серое вещество!
Витя опешил. Некоторое время он молча жевал сосиску.
– Ну, это… В том-то и проблема, Юля, что кровеносная система есть у всех. А серое вещество – нет…
– Кого ты имеешь в виду? – с подозрением осведомилась я. – Что за намеки?
– Короче, в результате резонанса возникают скачки давления, спазм сосудов. И печальный итог – инсульт, а потом – смерть.
– О боже!
– А больше не осталось сосисок? Спасибо. Но ты не беспокойся. Наверное, в твоей последовательности цифр три шестерки обозначают что-то другое. Я не знаю. А откуда это?
– Да так. На стене было написано.
– Ну, Юля. Тебе что, читать нечего? Интересуешься настенным творчеством масс?
– Вот именно.
Эта ночь для меня прошла нетипично. Нет, нет, я не оставила у себя Виктора, чтобы заглушить боль одиночества (подозреваю, он бы и не остался. Чем бы я его зацепила? У меня ни одного гигабайта памяти и даже видеокарты нет. Только грудь, попа, ноги – какая банальность!). Нетипично в другом смысле: я провела ее не перед компьютером, сочиняя новую статью, а в кровати. И совершенно зря! Лучше бы творила. По крайней мере, ночные бдения у экрана приносят доход. А так…