Грешник
Шрифт:
Нарастая… еще… и еще…
Пока…
Щелчки. Он начал остро осознавать, с какими сухими щелчками член вбивался в его кулак. Начал ощущать жжение от фрикций — в неприятном, обдирающем кожу смысле. Яйца скукожились и поджались ближе к телу, словно вообще пытались слиться воедино.
Стимуляция переросла в удушье, следующей стадией которого станет отказ в разрядке. За нарастанием интенсивности пришел спад. Кульминация стала фрустрацией.
Тот яркий момент, что он только что создал, обернулся против него, легкость, с которой он отпустил контроль со своего разума, сейчас исчезла, напряженное
Его отражение было уродливым, черты лица обострились под влиянием болезненного отказа в удовольствии, такого привычного для него. У своих губ он ощущал зубило, как целующую его любовницу. А рука все двигалась, насухую сжимая ставшую фиолетовой головку.
Пришла боль. Но, как и с удовольствием, что он получал от процесса убийства, так и природа агонии была смешанной. Дело ли в грубых рывках вокруг члена? Или это было что-то глубинное… уходящее в самую суть.
В его глубинную суть.
Сдаваясь, Син отбросил зубило, нарушая стройный ряд из молотка, изоленты и веревки. Стиснув зубы, он подался вперед, сжимая края раковины. Дыхание со свистом вырвалось изо рта, а пот, стекавший с его подбородка, падал на босую ступню.
Нет ничего хуже погони за разрядкой.
Которую ты не в силах настигнуть.
Глава 6
Следующим утром, у Джо, находившейся в заметно уменьшившейся редакции комнате «Колдвелл Курьер Жорнал», подогнулись колени, и она рухнула в свое офисное кресло. Когда у нее задрожали руки, она скрыла тремор, укладывая снимки на стол, вместо того чтобы отдать их на растерзание гравитации. Фотографии из пачки рассыпались по поверхности, снимки, снятые под разными ракурсами, поражали до глубины души: глаза распахнуты от ужаса, черты лица застыли в крике, зубы обнажены как у дикого животного.
Не осталось ничего человеческого.
— Прости, — сказал Билл Элиотт. — Не хотел портить тебе завтрак.
— Да ничего. — Она прокашлялась, перекладывая верхнюю фотографию в самый конец стопки. — Все нормально, я…
Джо моргнула. Увидела на изнанке век обезображенное тело в свете сирен полицейских автомобилей. Когда горло сжалось в кулак, она подумала о том, чтобы выбежать из редакции и избавиться от съеденного возле двери, ведущей на парковку.
— Так, что там? — Она устроилась выше в своем дерьмовеньком кресле. — И где нашли тело?
Билл скрестил руки на груди и подался вперед на своем кресле через пролет. В свои двадцать девять и пребывая в браке полтора года, он сочетал в себе черты хипстера и взрослого мужчины, торчащие черные волосы, очки в черной оправе и скинни джинсы были атрибутами первого, а серьезное отношение к работе и жена — последнего.
— Через семь домов от клуба техно.
— Что за чертовщина… с ним приключилась… — Посмотрев на следующий снимок, Джо усилием мысли сохранила содержимое желудка на месте. — Его кожа…
— Снята. Его освежевали как корову. Оленя.
— Это… нереально. — Джо подняла взгляд. — Это заняло бы время… видеонаблюдение. Наверняка…
— ОПК [12] в деле. У меня есть информатор. Он свяжется с нами.
— С
Билл подкатил к ней на кресле и похлопал по пачке фотографий.
— Я хочу, чтобы мы вместе писали эту статью.
Джо окинула взглядом пустые столы.
— Мы с тобой?
— Мне понадобится помощь. — Он посмотрел на часы. — Черт, где Дик? Сказал, что приедет к этому часу.
12
ОПК — отделение полиции Колдвелла
— Подожди, мы с тобой? Пишем вместе статью? Для публикации на бумаге?
— Да. — Билл проверил телефон и нахмурился. — Мы же уже работаем какое-то время над сама-знаешь-чем.
Она встретила его взгляд.
— Не думаю, что это связано с…
— Официально, я тоже так не считаю, и ты не думай. Начнем обсуждать наш маленький проект о вампирах, и Дик отправит нас к психиатру.
Когда лобную долю прошила резкая боль, у Джо возникло ощущение, что она должна спросить что-то у Билла… что-то о прошлой ночи.
В голове оставалось пусто, а боль все усиливалась, и Джо покачала головой, опуская взгляд на фотографию тела в полный рост. Не тело, а блестящий кусок мяса, сплошь мускулы и сухожилия, периодически мелькающие и шокирующие белизной кости. Вены подобно фиолетовым проводам расставляли филигранные акценты пожеванной анатомии. А настил, на котором лежал труп? Кожа.
Ну, на самом деле, там была и одежда…
Знакомая боль прокатилась по черепу, нажимая на фортепианные клавиши ее болевых рецепторов. Когда она поморщилась, широко распахнулась задняя дверь в новостную. Дик Питерс, главный редактор «ККЖ», вошел в помещение так, будто владел этим местом, тяжелые шаги свидетельствовали о заносчивости и самодурстве, каким только может обладать посредственность. Пятидесяти лет, пятьдесят фунтов на пивном брюхе, с зашоренными сексисткими взглядами из пятидесятых и жирными складками на его когда-то симпатичном лице, что служили предвестником скорого атеросклероза.
Но недостаточно скорого. Не в ближайшие пятьдесят футов, к сожалению.
— Ты хотел меня видеть, — заявил Дик. — Пошли, поговорим.
Босс, словно фура на трассе, не замедляясь, пронесся по проходу, и Билл встал и жестом попросил Джо следовать за ним вместе с фотографиями.
Затолкав снимки в папку, Джо пошла за мужчинами. Когда объем подписок и рекламы заметно снизился, офис сократили до двадцати футов, до тонкой двери в хрупкий, увядающий храм диковской власти.
Но его авторитет был непогрешим, когда он скинул свой плащ в стиле Коломбо на потертое кресло… и осознал, что Билл пришел с «плюс один».
— Что? — рявкнул он, отпив свой латте из большого стакана «Старбакс».
Билл закрыл дверь.
— Мы вместе.
Дик перевел взгляд между ними. Потом сосредоточился на Билле.
— Твоя жена беременна.
Словно неверность можно простить в отсутствие беременности, но не в конкретно эти девять месяцев.
— Мы расследуем дело вместе, — сказала Джо, бросив фотографии на стол Дика.
Они приземлились неровной стопкой, глянец выглядывал из папки, привлекая внимание Дика.