Грешник
Шрифт:
Вернувшись в Колдвелл, она посмотрела на них, на них на всех, не только в этом клубе, но и в пробках, заполняющих магазины, офисы и дома. С жарким предвкушением искала в себе реакцию на любое из не озвученных приглашений, удовлетворяющий позыв, затрагивающих нутро, что стал бы кирпичиком в ее коллекцию, пенни, которого ей не хватало до одного доллара.
И ничего.
Потом она постепенно сокращала время пребывания здесь. А сегодня вообще решила уйти.
Черный вход в клуб был покрыт красными буквами, предупреждающими об использовании только «В СЛУЧАЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ».
На улице холодно? — задумалась она. Наверное, да, учитывая, что ее тело напоминало печку.
Шпильки цокали по грязному асфальту и лужам, периодически попадая на неровности. Когда она опустила голову, ветер смел ее волосы назад, словно ночь стремилась обеспечить ей ясный обзор, так добрый друг с жалостью и участием отнесся к ее депрессии.
Грохот музыки становился все тише, сменяясь тихим рокотом капель дождя, стекающих с пожарных лестниц, подоконников и бамперов брошенных автомобилей. Бродячий кот внезапно заголосил, но не получил ответ на свои потуги. Мимо понеслась полицейская машина — в погоне за преступником или, может, они спешили кому-то на помощь.
Она брела без цели, хотя испытала некий интерес, когда ощутила, что кто-то преследует ее. Оглянулась через плечо с мыслью, что ей померещилось. Но потом… да. Вот он. Фигура с длинными ногами и широкими плечами, мужчина выскочил из теней на рассеянный персиковый свет городского освещения.
Женщина не изменила скорость, и не потому что желала нападения.
Но ее вскоре схватили, мужчина сократил расстояние, заходя со спины, эрекция в штанах и бурлящий в венах тестостерон нарисовали в его мыслях столкновение их тел.
Она остановилась и снова подняла взгляд на грозовое небо. Дождь прошелся по ее щекам и лбу, невесомо, так ступает вежливый гость, не желая беспокоить хозяев.
— Потерялась, девочка? — сказал он.
Опустив голову, она посмотрела в его сторону.
Мужчину можно было назвать привлекательным, но что-то в его непозволительно близко посаженных темных глазах и изгибе чересчур тонких губ скрадывало красоту. Может, поэтому он покрыл шею татуировками и зализывал волосы назад. Хотел лишить свое лицо намека на всякую цивилизованность. Наверное, это же объясняло манеру, с которой он сжимал своими неровными зубами косяк, торчавший как продолжение его эрекции.
— И почему обязательно быть такой. — Он отстранил косяк, сплюнул наземь, а потом снова сжал сигарету зубами. — В чем твоя проблема.
Он не задавал вопросов, поэтому она не станет отвечать на этот поток сознания. Она просто смотрела в жадные, блестящие черные глаза, чувствуя биение его сердца, которое он принимал за данность.
Затянувшись травкой, мужчина выдохнул дым в ее лицо. Когда она зашлась в слабом кашле, мужчина скользнул взглядом по ее телу так, словно она — какой-то предмет на полке. Словно у него были все права на нее, но он надеялся на сопротивление. Словно собирался причинить ей боль, жаждал этой боли.
— Дам тебе один шанс, — сказала она тихо. — Проваливай. Быстро.
— Нет, я так не думаю. —
Она знала, когда именно мужчина бросится в атаку и что предпримет. Он потянулся к ее черным волосам, схватил их как веревку и дернул, лишая ее равновесия — что было несложно сделать, учитывая высоту ее каблуков. Когда она выгнула спину, а ее лодыжка накренилась под неправильным углом, она выругалась на элегантную манеру своего падения.
И он подхватил.
Учитывая, как мужчина повторно обхватил одной рукой ее торс, а нож во второй прижал к горлу, он делал это не впервые и весьма успешно, и этот опыт позволил мужчине оттащить ее со скромного участка света в темень переулка.
Дернув ее к своему телу, он сказал:
— Закричишь — порежу. Дашь, что хочу, и я отпущу тебя. Кивни, сучка.
Она покачала головой.
— Не советую отпускать меня…
Лезвие поцарапало кожу ее горла.
— Сука, кивай…
Девина завладела ситуацией, обездвижив мужчину как есть, с рукой, обернутой вокруг нее, ножом, приставленным к ее горлу. Накренённым назад. Потом она исчезла из его рук и снова появилась перед ним. Без ее тела в своих лапах он, казалось, танцевал без партнера. Или собирался перерезать собственную глотку.
Собрав волосы, которые спутались из-за его грубого обращения, женщина пригладила роскошную черную копну — так, словно успокаивала пугливую лошадь, а потом перекинула пряди через плечо, где они и будут покорно лежать во благо красоты. Уверенной рукой она скользнула по нанесенной лезвием ране и собрала выступившую на шее кровь. Опустив взгляд, она с грустью посмотрела на красную жидкость.
Всего лишь иллюзия. Часть «одежды», укрывающей ее истинное обличье. Жаль, не настоящая…
Сдавленный стон заставил ее поднять взгляд. Мужчина с трудом осознавал происходящее, он шокировано раскрывал рот, испуг на лице превращал его в школьника, оказавшегося на директорском ковре.
— Я же говорила, — сказала она тихо. — Следовало оставить меня в покое.
Наклонившись вперед, она украсила его вялые губы своей кровью, такая помада подходила его глазам-бусинкам и жеманным губам.
— Ч-Ч-что…
Она ударила его раскрытой ладонью, достаточно сильно, чтобы оглушить. И еще раз, проливая его кровь, когда он прикусил внутреннюю сторону щеки.
Оказавшись напротив его лица, она прошептала:
— Я заставлю тебя заплатить за все, что ты присвоил без спроса.
Потом она поцеловала его, накрыв его рот своим, цепляя нижнюю губу зубами… откусывая кусок плоти. Когда он заверещал, она выплюнула губу на ладонь, а потом провела по его лицу, оставляя кровавый след.
— Что, не нравится? — выдавила она, когда мужчина попытался увернуться от своей же губы. — Не нравится, когда целуют насильно.
Выбросив его губу, она рывком послала парня в полет и впечатала в сырую, испачканную копотью кирпичную стену, возле которой он собирался ее изнасиловать. Мужчина раскинул руки и ноги в стороны под влиянием ее воли и тем самым напомнил индейку на День Благодарения.