Грешник
Шрифт:
***
В таких заведениях никогда ничего не меняется. Они всегда были и будут. Пока существует человечество, должно быть место, где люди смогут выпускать на волю своих демонов. Ведь, если не давать им свободу, они начинают мстить.
Всегда будут те, кому нравится быть агрессором.
Всегда будут те, кому нравится быть жертвой.
Иногда эти люди меняются местами. Иногда они взаимозаменяемы. Иногда – сочетают в себе обе роли. А иногда их очень сложно различить и вычислить. Порой под маской жертвы прячется самый настоящий абьюзер. Да, бывает и такое. Я видел
За спиной раздаётся звук отрывающейся двери, а затем нерешительный стук каблуков. Мысль о том, что моя сегодняшняя жертва запорхнула в клетку, ударяет в перевозбуждённый мозг, а оттуда – сразу в пах.
– Закрой дверь, – произношу, не оборачиваясь, и крепче сжимаю рукоять плётки.
В грудной клетке разрастается плохо контролируемая ярость, а член начинает твердеть. Я теперь постоянно на пределе, будто в аду горю. И сбросить напряжение не получается никаким образом. Но походы сюда слегка облегчают моё состояние. Может, если бы я наведывался чаще, всё было бы относительно в порядке. Однако у меня нет времени. За почти три месяца я здесь всего третий раз.
Приказываю девушке встать под ремни, снять накидку и надеть повязку на глаза. Запрещаю меня касаться, стонать и разговаривать.
– Если станет слишком дискомфортно, просто опусти руки вдоль тела, я сразу же остановлюсь. Выполняй.
Стук каблуков возобновляется и прекращается ровно там, куда она должна была встать. Даю ей несколько минут, чтобы приняла нужную мне позу, а затем поднимаю руку и резко опускаю. Плеть, изгибаясь, рассекает воздух и ударяется о пол. Вибрации от удара проходят от кончиков пальцев до самой шеи, и я с силой втягиваю воздух.
Всё ещё стою спиной. Меня трясёт от предвкушения. Когда ощущения достигают пика, я отвожу руку в сторону и с разворотом замахиваюсь.
И тут я вижу её…
Нора стоит там, где должна была стоять та, кого я собирался сегодня исхлестать. Мозг отказывается сопоставлять картинку с реальностью. На долю секунды мне кажется, что это шутка моего больного воображения. И этой доли секунды хватает, чтобы плеть со всей силой замаха столкнулась с телом Норы.
Реальной Норы…
Она орёт так, что меня пронимает от испуга ещё больше. Если бы я не замешкался, то успел бы изменить траекторию плётки. Если бы… Стоп. Что принцесса вообще здесь делает?! Как она смогла сюда пробраться?
– Какого хрена? – произношу на выдохе, опять начиная сомневаться, что это и правда Нора. Может, я окончательно тронулся? Всё может быть.
Она отпускает кольца, делает шаг, но теряет равновесие и летит вперёд. Едва успеваю подхватить её у самого пола. Это и правда принцесса. Из плоти и крови.
– Нора!
– Чёрт побери, – бормочет она, клацая зубами. – Чёрт побери! Как же больно! Чёрт побери!
– Какого хрена, Нора? Что ты делаешь здесь?
Помогаю ей подняться, хочу повторить вопрос, который она проигнорировала, но Нора не даёт мне даже рта раскрыть. Стискивает мой торс руками и вжимается в меня щекой.
– Дерек.
Она прижимается ближе, впечатываясь в меня оголённой грудью, и шумно дышит. От столь тесного и спонтанного контакта с ней я натягиваюсь как струна. Каждая мышца в теле напрягается и начинает звенеть. Всё моё естество вопит о том, чтобы я сгрёб принцессу в охапку, бросил на кровать и не слезал с неё до утра.
– Нора, не нужно, – произношу, стараясь сохранить самообладание, но она не облегчает мне задачу, наоборот, усложняет в сто крат.
– Просто обними меня, Дерек. Я не прошу чего-то большего.
Нельзя. Если я прикоснусь к ней, то уже не смогу остановиться. Однако Нора и так стоит ближе некуда. И противиться этому желанию – выше моих сил.
Очень аккуратно я выполняю её просьбу. Минуты тянутся, и я слышу, как меняется её дыхание, делаясь поверхностным и распалённым.
По телу проходит судорога. Я уже давно на пределе. Всё время, что мы стоим вот так, я вижу её надо мной, подо мной, передо мной – на спине, на коленях, на четвереньках. Я хочу сверху. Хочу снизу. Раком. Задом. На боку. Вертеть её в своих руках. Трахать. Драть до криков, стонов, пота и крови. Почти три грёбаных месяца я был лишён этой возможности.
Касаюсь носом макушки и втягиваю нежный запах. Её аромат ничуть не изменился, а вот сама Нора – да. Я наблюдал за ней, хоть она об этом и не знала. Приходил в её спальню, когда она уже спала. Не знаю, как я умудрялся сдерживать себя, сидя рядом с ней на кровати. Но сейчас хрен я сдержусь.
– Достаточно обнимашек, принцесса? – выдавливаю охрипшим от возбуждения голосом.
– Нет, постоим ещё.
Глажу шелковистые волосы, пропускаю пряди между пальцами. Они слегка спутались. Так и просятся, чтобы я намотал их на кулак и дёрнул назад, открывая доступ к пухленьким губам. Я помню их вкус. Ничто в этом мире не способно заставить меня забыть её. Ничто не способно заставить меня отказаться от неё. Принцесса моя. И я порву глотку любому, кто осмелиться отнять её у меня.
Скольжу пальцами по её плечам и спине, ощупываю каждый сантиметр кожи. Такой желанной, нежной, бархатистой. Дыхание даётся с трудом. Мозг отказывается функционировать, отдавая бразды правления первобытному инстинкту. Эрекция становится болезненной. Если не вставлю принцессе прямо сейчас, то сдохну, загибаясь в муках. И всё же я нахожу в себе силы убрать руки и произнести:
– Нора, тебе нельзя быть здесь. Тебе надо домой.
И тут она поднимает голову и захватывает в плен своих глаз. Голубые, пронзительные. В них плещется желание. До того сильное, что плотину сносит к херам.
Обхватываю её лицо ладонями, запускаю пальцы ей в волосы, стягиваю их на затылке и тяну её голову назад. Нора приоткрывает рот, выдыхая тихий стон, и я обрушиваюсь на неё. Целую, сминаю мягкие губы, подхватываю её под ягодицы и несу на кровать.
Едва мы рушимся на неё, я срываю с себя одежду, раздвигаю принцессе ноги, и она принимает меня сразу. Вбирает всего без остатка, и я начинаю двигаться в ней. Вбиваюсь мощными толчками, ловлю её стоны и крики, а затем вновь закрываю ей рот поцелуем.