Грешные ночи
Шрифт:
Вот только эта позиция не долго приносила удовлетворение.
— Аннабель. — Захариил испытывал ноющую боль и нуждался хоть в какой-нибудь разрядке.
— Захариил.
То, как прозвучало его имя из её уст, наполнило Захариила желанием обладать ею.
"Моя".
— Ещё... хочу большего, — умолял он.
— Ладно. Хорошо. Да.
Но Аннабель не подтвердила слова действием, и ангелу пришлось приложить определённое усилие, чтобы его руки так и остались лежать на её бёдрах.
— Чего именно
— Всё, что ты можешь предложить.
— Я не... хм, может... потрёшься о меня.
Потереться о неё... о, да. Когда они целовались, целовались и снова целовались, Захариил выгнул бёдра: вперёд, назад, бросаясь в атаку, отступая. Каждый раз, в момент такого соприкосновения, Аннабель не могла сдержать стон, а ангел — глухое рычание. Наслаждение смешивалось с болью, подчас невыносимой и вместе с тем желанной.
Как он мог так долго обходиться без этого? Как мог сопротивляться? Неудивительно, что такое количество людей было готово сражаться со своими братьями и сестрами, чтобы получить то, что они так жаждали. Захариил и не ожидал, что ему так понравится этот опыт. Он больше не был прежним Захариилом, он стал мужчиной Аннабель, и был безумно этому рад.
— Захариил?
Её грудь соприкасалась с его грудью, вызывая новые ощущения. Ангелу хотелось ощутить прикосновение её кожи к собственной, убрать все барьеры. Он ненадолго выпустил Аннабель, чтобы разорвать пополам собственную одежду и вынуть руки, позволяя тому, что осталось от одеяния, болтаться на талии. Затем ангел сверху разорвал одежду Аннабель. Её обнажённое тело заставило его резко втянуть воздух.
Захариил разорвал её лифчик, изумляясь тому, насколько Аннабель оказалась красива. Дрожащими руками он накрыл её груди, поражаясь тому, как они могут быть тяжёлыми и всё же такими мягкими. Он должен... попробовать их на вкус...
— Подожди. — Ангелу показалось, что он услышал, как она это сказала.
Нет. Никакого ожидания. Он сейчас же овладеет ею.
Разум Захариила заволокло туманом от ещё большего удовольствия, когда он наклонил голову и поочерёдно поцеловал груди Аннабель. Она выгнулась, пытаясь освободиться от него, но ангелу это совсем не понравилось, поэтому он освободил одну руку, чтобы притянуть девушку обратно.
— Захариил!
— Аннабель. — Туман в голове Захариила застилал всё так, что ангел даже не заметил, как она пытается оттолкнуть его. Почему он так долго отказывал себе в этом? И как ему вообще взбрело в голову, что он сможет ограничиться одним разом? Он будет с Аннабель, по крайней мере, раз в день, пока не устанет от этого.
А он мог никогда не устать от этого.
Что-то резко обожгло его щёку, один, другой раз, разодрав её в кровь. Захариил отпустил Аннабель, чтобы избавится от этого чего-то, чем бы оно ни было. Он не мог позволить причинить ей боль. И как только он отпустил её, Аннабель отскочила назад, чуть не упав, соскочив с его колений. Когда она вскочила на ноги, он тоже поднялся. Одежда болталась у Аннабель на талии, когда он подошёл к ней. Но... прежде чем ангел успел коснуться её, она ударила его кулаком в нос с такой силой, что, кажется, сломала. Кровь
Захариил нахмурился, по-прежнему пытаясь дотянуться до неё.
— Аннабель. Поцелуй.
— Вот тебе поцелуй, паршивая крыса! — Она ударила его коленом между ног с такой силой, что для того, чтобы извлечь его яички, которые она вогнала в низ живота, потребовалось бы хирургическое вмешательство.
От боли у Захариила всё поплыло перед глазами и перехватило дух. Он согнулся пополам. Туман в голове, наконец, рассеялся, и ангел поднял взгляд, удивлённый её жестокостью. И в этот момент она ударила его по щеке. Захариил рухнул на пол, искры посыпались из глаз... но не такие яркие, чтобы не заметить страх в её глазах и частое вздымание и опускание груди.
— Аннабель, — начал он, подняв руки в доказательство, что не собирается причинять ей боль.
— Нет! — Захариил допустил ошибку, пытаясь снова её схватить. Аннабель пригнулась... и вонзила клинок ему в бок. Она переоделась, но не избавилась от оружия, прикреплённого к бёдрам. Ангел должен был догадаться.
— Больше никогда не прикасайся ко мне снова, — выплюнула она.
Он застонал, понимая, что она задела почку.
Аннабель расправила плечи, бросила окровавленный кинжал, словно он жёг ей руку, и одним кулаком придерживая края своей футболки, другой прижимала их к своему сердцу. Она дрожала и продолжала от него пятиться.
— Ты слышал меня? Никогда!
Захариил понял, что натворил. До чего её довёл.
Ему стало ужасно стыдно. Рана пульсировала, но он не обращал на неё никакого внимания, понимая, что она скоро заживёт.
— Аннабель.
Она убыстрила шаг и продолжила пятиться, пока не достигла противоположной стены. Но даже этого ей казалось недостаточно: Аннабель выставила вперёд руку, словно опасалась, что он нападёт снова.
— Н-не приближайся! — Страх проступал в её голосе и был настолько острый, что о его края буквально можно было оцарапаться. А мгновение спустя с её губ сорвался мучительный крик.
Обеспокоенный Захариил кинулся к ней, но она выпрямилась и метнулась вправо, избегая контакта с ним.
— Остановись! Я тебе говорю. — Выкрикнула она, окидывая Захариила взглядом, словно ища наиболее подходящее для удара место. — У тебя действительно чёрное сердце.
Захариил остановился, как она попросила, оглядел себя и заметил тёмное пятно возле своего сердца, которое так сильно увеличилось в размере, что перешло на ключицу и захватило часть его торса.
Отмерла ещё одна часть его духа.
"Ничего удивительного, что Аннабель вырвалась из твоих объятий".
С того момента, как Захариил понял, что означает это пятно, он жил с ощущением, что его время медленно истекает, и рано или поздно он умрёт. Его это, в принципе, устраивало... но теперь всё изменилось. Если неизбежное произойдёт, то Аннабель останется беззащитной.
Захариил быстро поправил одежду, чтобы скрыть от взора девушки этот дефект. Он сложил руки, демонстрируя Аннабель, что в настоящий момент ей абсолютно ничего не угрожает.