Грешные ночи

Шоуолтер Джена

— Я ничего не вижу.

— Ты светилась с того дня, как я тебя встретил, но тот факт, что свечение усилилось, говорит о том, что оно не может быть естественным.

— Ко мне не прикасался другой ангел, если именно на это ты намекаешь.

— Нет, я не намекал на подобное. Каждая эссенция индивидуальна, а ты, определённо, носишь мою. Интересно... может ты с самого рождения предназначалась мне? Я никогда не слышал, чтобы такой признак проявлялся раньше, чем кто-то его оставит... но полагаю, что такое возможно. — Говоря это, Захариил расправил

крылья. — Я проверю...

Аннабель потеряла ход его мыслей, поскольку её разум увлекся красотой его крыльев... таких сильных, таких великолепных, таких чудесно золотых.

— Я уже разрешил тебе прикасаться к моим крыльям, Аннабель.

Теперь он говорил раздражённо.

— Я знаю.

— Тогда почему твои руки сжаты в кулаки и лежат по швам, а не прикасаются ко мне?

— Потому что ты так и светишься энтузиазмом по поводу этой идеи.

Захариил открыл рот и тут же резко его закрыл.

— Сарказм?

— Хороший вызов.

Его обречённый вздох отразился эхом между ними.

Она разжала пальцы и провела по дуге золотистых крыльев. Они казались твердыми как сталь и остроконечными... пока ты не прикоснёшься к перьям. О, господи, они мягче, чем гусиный пух.Аннабель нежно перебирала их кончиками пальцев, пока одно длинное пёрышко не упало ей на ладонь.

Захариил крепко обхватил её за запястье, но не оттолкнул её руку и не потребовал перо обратно. Портя всё удовольствие, он произнёс:

— Посмотри на меня, Аннабель.

Когда она подняла взгляд, её накрыло волной тревоги. Она что-то сделала не так?

— Ты никогда не сможешь сделать подобного с другим ангелом. Понимаешь?

Аннабель непонимающе нахмурилась.

— Это противоречит каким-то законам? — Но... секс не противоречит. Очевидно. Значит и прикосновение не должно.

— Тем, кто никогда не испытывал сексуального влечения, это действие, определённо, не понравится, а тем, кто испытывал — оно будет воспринято, как приглашение к таковому.

"Взял и испортил всё хорошее настроение".

— Ладно, обещаю никого, кроме тебя не трогать.

Повисла тяжёлая тишина.

— Тот человек, доктор Фитцгерберт, прикасался к тебе без разрешения. Так же, как и я вчера?

В этот момент тёмное, липкое облако попыталось её окутать. Плечи Аннабель поникли, когда она вытащила из памяти все испытываемые ею в психушке переживания. Страх, стыд, ненависть, беспомощность, печаль, горе. Но они исчезли также быстро, как и появились. Аннабель не намерена была хранить их, уничтожая одно за другим. Они как приглашение на обед демонам, а она отказывалась становиться "шведским столом".

— Да, — ответила она.

— Возможно, настало его время пожимать плоды содеянного, — сказал Захариил.

— Это значит... что?

— Я уготовлю ему что-нибудь столь же неприятное.

Вместо

того, чтобы обрадовать, это заявление её взволновало. Аннабель желала, чтобы Фитца-извращенца лишили власти, и он не смог бы больше ни над кем издеваться. Вот только безопасность Захариила значила для неё гораздо больше. Она уже и так доставила ему много проблем.

— Это входит в твои обязанности? — спросила Аннабель, хотя ответ был ей известен.

— Нет, — проворчал ангел.

— Тогда у тебя возникнут серьёзные проблемы, если ты попытаешься осуществить задуманное. И даже не пытайся отрицать. Я точно помню, что тебе запрещено вредить людям.

— Некоторые действия стоят тех проблем, что повлекут за собой.

"Как-то сомнительно!"

— Я пострадала от всего того, что ты можешь сделать демонам. Они — чистое зло, которое никогда не исправится и не признается в совершённых деяниях. Они всегда будут пытаться нанести вред людям. Но тебе нет необходимости причинять вред человеку. В этом случае ты не будешь лучше него самого. — В глазах Аннабель вспыхнул огонь, но она продолжила настаивать на своём: — Обещаю, когда-нибудь я сообщу всему миру о монстре Фитц-извращенце. Но я сделаю это так, как подобает. И надеюсь, что ты предоставишь мне такую возможность, Захариил... какая у тебя фамилия? Она у тебя вообще есть?

— Пойдём, — сказал Захариил, проигнорировав её пафосность, требование и вопрос. Он отпустил её запястье, чтобы только обнять Аннабель за талию и привлечь к себе.

— Захариил Пойдём. Какая ужасная фамилия. Мне жаль твою будущую жену, если ты всё-таки решишь жениться.

Его губы дрогнули, и Аннабель показалось, что она сотворила маленькое чудо — какое-то подобие улыбки.

— Нам ещё многое предстоит сделать сегодня, Аннабель.

— Так какая у тебя фамилия? Скажи, а иначе я никуда отсюда не пойду.

Захариил скользнул рукой вдоль её спины, чтобы поиграть кончиками волос Аннабель.

— Тогда мне нужно подумать, — сказал он. — Не стану тебе врать, а это значит, что мне придётся рассмотреть все имеющиеся варианты.

Звучит логично. А также раздражающе и неопровержимо.

— Отлично. — Но вслух Аннабель произнесла совсем не то, о чём думала. Она сунула перо в корсет. Золото красиво поблёскивало на фоне синей формы.

Глаза Захариила вспыхнули ярче, чем когда бы то ни было.

Гнев?

— Так что мы собираемся сделать? — спросила Аннабель. Если ангел взбесился, то тут уж ничего не поделаешь. Он имел полное право.

— Для начала нам предстоит сделать покупки. — В голосе ангела звучали ледяные нотки.

Лаадно, он явно больше, чем не в духе. Что же так быстро привело к такому изменению? Аннабель отошла от ангела подальше и скрестила руки на груди.

— У меня есть другое условие перед отъездом, — начала она, цепляя на лодыжки ножны для кинжалов. — Ты рассказываешь, что тебя так беспокоит.