Грешный ангел
Шрифт:
Он начал расхаживать взад и вперед, пытаясь овладеть собой, но, судя по тому, как исказилось его лицо, Элай ощущал полную беспомощность.
Вдруг он остановился, запрокинул голову, и мучительный крик раздался в саду. Бонни казалось, будто Кайли только что умер у него на руках.
Бонни вскочила со скамьи, бросилась к Элаю и заключила его в объятия. Он плакал, и она, переполненная жалостью к нему, разделяла его боль.
Прошло немало времени, пока они успокоились, и рука об руку пошли к пруду. Светила полная луна,
Элай нарушил молчание.
– Я не могу потерять Роз, – сказал он.
Они стояли под шелестящими ивами, скрытые в их тени. Бонни чувствовала глубокую печаль.
– Она здоровая девочка…
– Я не это имею в виду, Бонни, – он смотрел на нее отчужденно, как в ту декабрьскую ночь. – Я хочу, чтобы дочь жила под моей крышей.
Руки Бонни безжизненно упали, она смотрела на темную воду пустыми глазами.
– Я не могу помешать тебе отобрать Роз, – через силу сказала Бонни, – любой судья в этой стране решит дело в твою пользу.
– Кажется, ты не понимаешь меня, Бонни, – голос Элая все еще не окреп, но сила и самообладание постепенно возвращались к нему.
Бонни ужаснулась: она потеряла одного ребенка и вот-вот потеряет другого. Она стиснула кулаки и горящим взглядом посмотрела в лицо Элая.
– Будь ты проклят, Элай! Не прикидывайся добрым! Я слышу угрозу в твоих словах!
– Угрозу?
– Да! Ты обвинял меня в смерти Кайли, ты сделал, мою жизнь невыносимой, а теперь ты хочешь наказать меня снова, отняв Роз! О Боже! Элай, как ты можешь быть таким жестоким!
Элай, сначала ошеломленный, вдруг пришел в ярость:
– Ты вот что думаешь? Что я собираюсь наказать тебя?
Бонни, несчастная и испуганная, отвернулась от него.
– Да, это то, что ты делаешь.
– Ты так думаешь обо мне после всего, что произошло между нами?
Бонни посмотрела на звезды.
– Да, – сказала она, вспомнив ночь на берегу реки. Из гордости она добавила: – Разве ты не видишь, что я только пользуюсь тобой, как и ты мною. Мне время от времени нужен мужчина, и ты для этого вполне подходишь.
Элай выругался и повернул ее к себе с неистовой силой. Его губы были сжаты, и глаза горели в лунном свете.
– Значит, – выдохнул он, – ты примешь мои условия: Так или иначе, но я хочу вырастить Роз как свою дочь. Но ей нужна мать, и только по этой причине я намерен жениться на тебе.
– Ты? – Бонни никогда еще не была так оскорблена. – Напыщенный, невежественный, самодовольный осел! Я не выйду за тебя замуж ни за что на свете!
Лицо Элая выражало ненависть.
– Тебе придется. Тебе придется. Потому что ты не захочешь потерять свою дочь!
– Ты знаешь, куда нанести удар, это точно, – сказала Бонни, признав свое поражение. В конце концов, ей пришлось согласиться. – Я выйду за тебя из-за Роз, но никогда не буду тебе женой! Клянусь, что не разделю с тобой постель никогда!
Элай
– Я затащу тебя в кровать, когда захочу, – бросил он, и Бонни вспыхнула, – да и Эрлина не оставит меня, так что не беспокойся.
Бонни нагнулась, чтобы поднять камень и запустить им в Элая. Но когда она нашла камень, Элай был уже в безопасности.
Глава 23
Бонни долго стояла у освещенного луной пруда, размышляя о том, как забрать Розмари, не заходя в дом Мак Катченов.
Она надеялась украдкой пробраться в комнату и молила Бога о том, чтобы избежать встречи с Элаем.
Бонни осторожно приблизилась к дому со стороны сада, свет из окон гостиной падал на кусты и цветы золотыми полосами, и она старалась держаться в тени. Двери были открыты.
Бонни заглянула внутрь и посмотрела, свободен ли путь в гостиную, но увидела Элая и Сэта, о чем-то спорящих. Розмари там не было. Бонни сосредоточилась, пытаясь обдумать ситуацию. Успокоившись, она услышала разговор мужчин.
Возбужденный и красный Сэт сорвал с себя пиджак и расстегнул воротник рубашки.
– Ничем нельзя извинить такого поведения… я не буду в этом участвовать!
Бонни осторожно прикрыла одну из дверей, и до нее донеслись слова Элая:
– Я перепробовал все, Сэт, все!
– Это принуждение! – горячо возразил Сэт. Он, казалось, был готов к схватке. Его глаза устремились к двери, и Бонни, поняв, что он заметил ее, нырнула обратно в сад и спряталась за кустом.
Больше она ничего не слышала, но это уже не имело значения: она сразу поняла, о чем они спорили.
Элай явно сообщил Сэту о своем плане заставить Бонни вступить с ним в брак, и Сэт, как порядочный человек, негодовал.
Зная, что немногие могут противостоять Элаю Мак Катчену, Бонни молила Бога, чтобы спор продолжился еще хоть несколько минут, а сама, обогнув дом, бросилась в кухню.
– Надеюсь, позволите мне уйти? – спросила она Джиноа и Элизабет, которые пили чай. И не дождавшись ответа, она ринулась по задней лестнице на второй этаж. Розмари могла спать в любой комнате, но интуиция подсказала Бонни, что она в спальне Элая.
Дверь в маленькую комнату, примыкающую к спальне, была открыта, и Бонни проскользнула туда.
Эта комната предназначалась только для мужчин, Элай, как и его дед, часто проводил здесь свободное время. Книги все так же стояли на полках, на прежних местах были кресло и диван, но кое-что изменилось: из комнаты Джиноа принесли кушетку, на которой и спала Роз. Вместо мрачных бархатных портьер повесили белые занавески.
Бонни зажгла лампу и с растущим чувством беспокойства огляделась. Прелестный кукольный домик восьми футов в длину, с мебелью, крошечным ведерком для угля и китайскими игрушечными тарелками – реликвии детства Джиноа стояли на столе Элая, как приманка для Роз.