Грешный
Шрифт:
— Осколок Великого камня подтвердил твоё право и твою правоту, пресветлая королева, — хрипло проговорила хранительница. Отдавшая силу друза осыпалась с её пальцев голубовато-белёсой пылью.
«Королева… Живая… Чудо… Вечное время… Пресветлая… Нас обманывали…» — благоговейно шептали поднимающиеся с земли и жмущиеся к своим телегам местные жители.
Гвардейцы, получившие чёткий ответ, кто есть кто, один за другим подходили к Ирсайе, салютовали ей мечами и копьями и вставали в теперь уже общий строй со служителями Предгорного храма. Помощница хранительницы Фарьяны накинула на королеву оливковый
— Простите, пресветлая, за сомнения, — выдохнула та, что слева.
— Нарайна уверила нас, что вы самозванка, — покаялась правая…
— Встаньте, Кларисса и Майла, — приказала бывшая пленница. — Я понимаю: иначе вы не могли. Жрицы обязаны доверять Совету Ларанты. Но королеве вы должны доверять ещё больше. Поэтому вот для вас моё слово. Загладить свою вину вы можете единственным способом: предотвратить грядущую бойню.
— Пресветлая! Как?! — изумилась левая.
— Какую бойню? — не сообразила вторая.
— Бойню в столице, а затем и по всей стране, — в голосе моей спутницы лязгнула сталь. — Когда одни гвардейцы и жрицы, считающие, что королева жива, бьются насмерть с такими же, считающими, что королева погибла, а её место заняла самозванка.
— Но вы же не самозванка! Мы видели собственными глазами. Камень вечного времени не обманывает.
— Вот об этом вы как раз и расскажете, — усмехнулась Ирсайя. — Расскажете всем, кого встретите. Вашим подругам, начинающим жрицам, солдатам в казармах, торговцам на рынках, подмастерьям из мастерских… А они расскажут другим, те третьим, и не пройдёт и полдня, как о моём возвращении и о том, что я вовсе не самозванка, будет знать вся столица. И тогда тем, кто желал моей смерти, просто не хватит сил, не хватит поддержки подданных, стражи, гвардии, жриц наконец, чтобы начать ту бойню, о которой я говорила. Понятно?
— Понятно, пресветлая! — кивнула правая.
— О, да, о, великая! — поддержала её подруга.
— Отлично. Тогда возьмите по пять бойцов и… я советую вам показывать, что здесь было, а не рассказывать. Картинкам обычные люди верят гораздо больше, чем слову. Надеюсь, вам силы на это хватит?
— Хватит, великая, но… — замялась внезапно левая.
— Вас смущает мой вид? — догадалась Ирсайя. — Потому что люди ещё ни разу не видели свою королеву без маски и без тюрбана?
— Не совсем, — потупилась правая. — Просто всегда считалось, что жрицам нельзя появляться на людях с открытым лицом. Что, мол, это внесёт разлад в наше общество и из-за этого… мы потеряем силу.
— Глупое суеверие, — улыбнулась бывшая пленница. — Наша сила, и в этом я уже убедилась, — глянула она искоса на меня, — от нашей открытости миру лишь возрастает. Поэтому слушайте мой королевский указ. Отныне и навсегда любая жрица Ларанты может сама решать, закрывать ей лицо или нет, носить ли ей маску с тюрбаном или отказаться от них и выглядеть так же, как прочие, не владеющие магией времени жители королевства… Я, кстати, слышала, — Ирсайя понизила голос до уровня «доверительный», — что многие чародейки, особенно юные, не любят носить эти маски. Очень не любят. Не так ли?
— Так, о, пресветлая, — зарделись Кларисса и Майла.
— Ну, что же, — прищурилась королева. — У вас
Жрицы переглянулись. А затем, не сговариваясь, разом стянули с себя оливковые тюрбаны-платки, а следом и маски. Кларисса оказалась блондинкой, как и Ирсайя, а Майла — шатенкой, обладательницей закрученной в рогалик косы. И обе, по факту, совсем молодые девчонки, лет по шестнадцать, не больше.
— Ну, раз уж на то пошло… тогда я, пожалуй, тоже сниму, — послышался сбоку голос Фарьяны.
— И я, — присоединилась к «флэшмобу» её помощница…
Последняя, после снятия масок, выглядела старше Клариссы и Майлы лет примерно на десять, а госпожа хранительница показалась мне самой из всех возрастной, включая Ирсайю — от пятидесяти и выше… Хотя, кто их, жриц, знает. В умении играться со временем в этом мире им не было равных.
— За Ларанту и королеву! — выкрикнула, освободившись от маски, Фарьяна.
— За Ларанту и королеву! — повторили три жрицы.
— За Ларанту и королеву! — громыхнули оружием стражники и гвардейцы.
— За Ларанту, друзья! — вскинула кулак моя спутница.
— За королеву! — отсалютовал я мечом.
— Г-р-р-р! — прорычал Малыш…
Глава 23
К королевскому дворцу мы подошли к вечеру. Обложили его как положено. Мышь не проскочит, а человек и подавно.
Вообще, операция по возвращению к власти законной правительницы Ларанты протекала строго по классике. «Революционные массы» уверенно и планомерно брали под свой контроль «мосты, почту, телефон, телеграф, винные погреба»… эээ… ну, в смысле, внешний периметр города, включая все въезды и выезды, казармы гвардейцев, участки дозорной стражи, резиденции высших жриц, здания центральной тюрьмы, арсенала и магакадемии, плюс главную городскую арену с её зверинцем-паноптикумом…
Кларисса и Майла отработали на «отлично». В течение часа к нам присоединились больше ста жриц и двадцать сотен бойцов из расквартированных в Витаграде подразделений гвардии, лесной и дозорной стражи и иных силовых структур королевства. И это не считая всякого рода парамилитариев-ополченцев, взявшихся патрулировать улицы для защиты гражданского населения от мародёров, воров и грабителей.
Понятно, что среди этих «патрульных» воров и грабителей было тоже в достатке, но «революционная целесообразность» требовала пока закрывать глаза на их «шалости», а разбираться, кто там и что там, можно было и позже, когда ситуация устаканится и здешняя дозорная стража снова займётся тем, чем всегда занималась — поддержанием правопорядка и искоренением криминального элемента.
Честно признаюсь, операцию по возвращению своей спутницы на трон королевства я представлял немного иначе. По первоначальному плану, мы собирались устроить стремительный рейд во дворец и быстро, пока враги не очухались, решить все проблемы с Советом и «перераспределением полномочий» между высшими жрицами. Однако все наши дерзкие планы пошли прахом сразу же после встречи с Фарьяной. Не использовать такой шанс, как поддержку народа, мы конечно же не могли. Быстрота и натиск предсказуемо уступили место спокойствию и надёжности.