Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела
Шрифт:
Валентина Николаевна Санина родилась в Киеве примерно в 1899 году. Это была глубоко религиозная и суеверная женщина. Она верила, что ее род ведет свое происхождение от самой Екатерины Великой, – так это или нет, никому достоверно не известно. До роковой встречи с будущим супругом Валентина училась драматическому искусству в Харькове.
Вот как все происходило, по ее словам: «Мой муж сказал, что хочет на мне жениться, на что я ответила ему: «Я не обещаю тебе любви. Я не знаю, что это такое – любить кого-то, но если тебе нужна моя дружба, что ж, я готова выйти за тебя замуж». И он ответил: «Если ты выйдешь за меня, то я до конца своих дней буду о тебе заботиться». Что он и делал на протяжении двадцати двух лет…»
Супруги
Одной из первых, с кем познакомилась Валентина по ту сторону океана, была вездесущая Мерседес, которая опишет эту сцену так: «Когда мы познакомились с ней, у нее были пышные рыжие волосы, такие длинные, что, когда она их распускала, они волочились по полу. Она обычно носила их, собрав в огромный узел на затылке, хотя я несколько раз видела, как она обматывает их вокруг шеи наподобие золотого воротника. В тот вечер, когда мы с ней познакомились, она была вся в черном и вид у нее был просто потрясающий. Она мне сразу понравилась и Джордж тоже, и, как мне кажется, мы почувствовали друг к другу симпатию».
Муж Мерседес, Абрам Пуль, очарованный колоритной внешностью новой знакомки, написал два портрета Валентины – один в полный рост, другой по пояс.
Очутившись в Нью-Йорке, Валентина принимала участие в одной из постановок, но позже разочаровалась, оставила сцену и увлеклась миром моды. Ее новое начинание получило название «Платья от Валентины». Кто-то из мира театра и кино как-то обмолвился, что ничто не смотрится столь величественно, как простое платье от Валентины.
«По мнению Валентины, человеческое тело сродни механизму, а ведь все механизмы различны. И тогда у нее зарождались идеи, что и как надо изменить. Валентина терпеть не могла, когда что-нибудь сковывало движения, и поэтому обожала глубокие декольте или же небольшие капюшоны»; «Валентина служила себе самой лучшей рекламой – „она носила платья так, что другим тоже хотелось примерить их на себя”».
Валентина шила платья исключительно на заказ; она одевала таких великих звезд своего времени, как Кэтрин Хепберн, Глория Свенсон, Мэри Мартин, Норма Ширер, Полетт Годар, Розалин Рассел и др. Излюбленными цветами русского дизайнера были «земляные» оттенки белого, желтые (от шартреза до охры), оливково-коричневые, зеленые и черный. Она также обожала стилизацию под яркий, богатый халат мандарина. Платья, которые она предлагала носить клиенткам, чаще всего плотно прилегали к телу, сообщая женщине грациозную утонченность и сексуальность.
Валентина делала особый упор на простоту, и ее повседневная одежда состояла из накидок, юбок и блуз. «Простоте не грозит изменчивость моды, – емко сказала модистка в конце 40-х годов. – Шикарные женщины до сих пор носят платья, сшитые у меня в 1936 году… Шей с расчетом на целый век. Позабудь, какой на дворе год».
К 40-м годам ХХ века чета Шлее достигла в нью-йоркском обществе уже известного веса: они пользовались признанием, были богаты. Жили же в просторной квартире на четырнадцатом этаже дома № 450 по Пятьдесят Второй Восточной улице; этот район считался престижным. Через какое-то время своего пребывания в этом городе Грета Гарбо поселилась в этом же доме, но несколькими этажами ниже супругов Шлее. «Ее жизнь была наполнена нескончаемыми путешествиями, встречами, спортивными упражнениями, метаниями от одного «таинственного рандеву» к другому». Как оказалось, квартира на 52-й Восточной улице, в которую Гарбо переехала в 1953 году, стала ее последним американским пристанищем.
Весной 1946 года Сесиль встретил Гарбо в Нью-Йорке на вечеринке, которую давала
Глава 13
Джордж Шлее. Вкус любовного скандала
И коль мы попали вместе с великосветской публикой на прием, устроенный редактором журнала «Вог» Маргарет Кейс для узкого круга друзей, то присмотримся к тому, что же там происходило. Главной изюминкой вечера была дегустация икры, доставленной прямо из России по заказу одного из магазинов деликатесов. Водка лилась рекой. Сесиль, который не видел Гарбо более десяти лет – с 1932 года, был «поражен тем, как ей удалось сохранить свою красоту». Гарбо протянула старому другу угощенье, сказав: «Когда ты видел меня раньше, я еще не красила губы». Грете Гарбо идет 42-й год.
Как настоящий эстет и фотограф Сесиль стал внимательно разглядывать былую пассию. Она похудела, отчего нос слегка заострился, а когда она улыбалась ему, то на ее лице появлялись мелкие морщинки. «Все та же красота пепельных «мышастой масти» волос никуда не исчезла, но вот худые руки слегка увяли, щиколотки и ступни стали какие-то шишковатые. И никакого шика. Шляпа, как у кукольного Пьеро, рубашка, как у разбойника с большой дороги. Потрясающие голубые глаза и веки; чистая радужная оболочка глаз. Былая красота».
Впрочем, и «былая красота» так проняла Сесиля, что он вывел актрису на крышу террасы, где они долго-долго болтали и страстно целовались. «Она все говорила и говорила, тараторила без умолку, как расшалившееся болтливое дитя, – словно пытаясь тем самым защитить себя от той неловкости, которую наверняка испытывала, слушая те глупости, которые я бормотал, одновременно нащупывая бугорки ее позвоночника, вдыхая свежий аромат ее щек, мочек ушей и волос».
Далее произошло совсем неожиданное – Сесиль Битон «несколько скоропалительно предложил Гарбо руку и сердце». Обратившись за цитатой к Виккерсу, мы узнаем следующее: «В ответ та заявила: «Моя постель слишком мала и целомудренна. Я ее ненавижу. Я ни разу не думала о ком бы то ни было как о возможном супруге, но в последнее время я частенько задумывалась о том, что годы идут и все мы становимся все более одиноки и что я, возможно, совершила ошибку – пошла не по тому пути».
Сесиль тотчас же уцепился за эту мысль:
– Да, но почему бы тебе не выйти замуж за меня?
Гарбо, что, впрочем, и неудивительно, не ожидала такого напора.
– Господи, – сказала она. – По-моему, тебе не стоит столь легкомысленно бросаться словами».
Много позже, когда они будут по разные стороны морей и континентов, Сесиль Битон, замученный постоянным молчанием и небрежением женщины, в которую он вдруг заново влюбился, пришлет ей письмо, где будут такие строки: «Ты помнишь, как я в третий раз во время нашей встречи сказал тебе, что хотел бы на тебе жениться, и ты сказала, что это весьма легкомысленное заявление с моей стороны, – но это не так, всегда было не так. Неужели тебе непонятно, что мы созданы друг для друга. Я знаю, что не буду счастлив до тех пор, пока ты не сделаешь из меня честного человека. Ты не забыла об этом? Ты помнишь, как сама сказала мне, что хочешь поведать один секрет, и я почувствовал себя таким маленьким и неопытным и стыдился самого себя из-за этого секрета».