Грета и Король Гоблинов
Шрифт:
– Я не знал, что вы так сильно волнуетесь о погоде, Данем, - поддразнил он.
– Возможно, она так бесит тебя, потому что остается единственной раздражающей вещью за пределами твоего влияния.
Если бы погода была единственной вещью вне ее контроля, ей бы не о многом приходилось волноваться. Но будучи оторванной от своей семьи и всего, что она знала в возрасте тринадцати лет, и брошенной во враждебное окружение, где еда и тепло были роскошью, которую кто-то вроде нее не мог себе позволить, и вынужденная скрывать свою сущность, Грета оказалась перед целым рядом проблем. Даже
– У меня есть законное основание быть здесь. Я на работе. Почему бы тебе не позволить мне выполнить ее?
Толкнув его, она попыталась обойти Айзека, но он прижал ее спиной к скале. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы показать свое намерение.
– Если ты не хочешь известить упыря о нашем присутствии, прекрати бороться со мной, чтобы мы могли разобраться с ситуацией вместе.
– Разве ты не слишком высокороден, чтобы разговаривать со мной? Иди домой. Ты должен сейчас оставаться в безопасности и защищать свой народ.
Он скрипнул зубами:
– Почему бы тебе не оставить за мной волнения о моем народе и их нуждах.
Его легкое дыхание выходило облачками пара, которые кружились вокруг него, прежде чем растаять в холодном воздухе. Грета, наконец, кивнула, и он ослабил свою хватку на ее руках. Она повернулась и ударила его локтем в живот. Низкий ход, конечно, но она не чуралась незрелых проявлений раздражения, когда того требовала ситуация - или даже когда не требовала.
Он охнул, когда она быстро метнулась вокруг и завела его запястье ему за спину. Она использовала момент, чтобы толкнуть его лицом в скалу. В темноте крупные клыки выглянули из уголков его рта. Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
Прежде чем он успел моргнуть, ее нож был у его горла, слегка подлечив ее гордость, попранную, когда ему удалось подкрасться к ней.
– Возможно, ты забыл, но я не работаю в паре.
Его рука напряглась в хватке, а глаза почти нерешительно метнулись к ее рту.
– Наоборот, я думаю, что мы вдвоем можем сработать очень хорошо.
Кровь прилила к ее щекам.
– Ты, может, думаешь, что раз можешь проникать в мои сны, то можешь иметь какие-то претензии на меня, но этого никогда не произойдет, - выплюнула она.
– Это не имеет силы здесь, в реальном мире. Давай все решим прямо сейчас.
Его глаза сверкнули.
– У тебя такая своеобразная манера разговора, - сказал он.
– Я редко понимаю, о чем ты говоришь, но я могу слушать твой голос целый день.
Она упорно держалась за свои человеческие выражения и манеру разговора на протяжении многих лет. Это немного напоминало ситуацию, когда висишь на краю утеса и отчаянно хватаешься за каждую разрушающуюся опору. Она делала это, несмотря на понимание, что еще больше изолировала себя в этом мире, потому что, чем дольше оставалась здесь, тем больше боялась окончательно потерять себя.
Это уже происходило. Она помнила все меньше и меньше о своей жизни до Люка, одного из наиболее нелюдимых древесных эльфов Милены, который нашел ее в снегу давно минувшей ночью
Грета опустила клинок и убрала свой кинжал в кожаные ножны, прикрепленные на предплечье. Она едва посмотрела на них. Это просто была часть ее, также как и необычно высокий рост, большой нос и длинные светлые волосы - волосы, которые она заплетала в косы, чтобы скрыть свои человеческие уши от назойливых глаз гоблина.
Местные жители в каждом округе любили собираться в тавернах у очага и рассказывать о том, что люди несли ответственность за бесконечную зиму, и как они обратили дочерей Великой Матери - две луны Милены - против нее.
Все это, конечно, были бредовые сказки. Но это вынудило молодую девушку, оказавшуюся в бедственном положении в чужой земле, скрывать свою истинную сущность от всех.
Он выпрямился, расправив плечи, напоминая ей, что король гоблинов крупнее нее и в росте, и в ширине. Она была не маленькой, но рядом с ним и амазонка будет выглядеть карликом.
– Ты закончила пялиться на меня?
Его наглость заставила ее заворчать:
– Ты никогда не устаешь от своей самоуверенности?
– А ты никогда не устаешь от своей противоречивости?
– Кретин.
– Интересное мнение, эльф.
Грета едва остановила себя от желания заправить косички за уши. Нет, он никак не мог узнать. Она была бы уже мертва, если бы он как-то раскрыл ее тайну.
Он внимательно наблюдал за ней.
– Как бы весело все это не было, ты же не хочешь терять драгоценное время, не так ли?
Смирившись с тем, что он не собирается уходить, но не с тем, что он в одиночку войдет в ту пещеру, она скрестила руки.
– Тогда пошли. При условии, как ты понимаешь, что награда - моя, - добавила она.
Его улыбка растаяла, и он стал таким серьезным, каким она его никогда не видела:
– Меня не волнуют деньги, Данем. Я здесь только для того, чтобы убедиться, что мальчик останется жив.
– Позволь мне сделать мою работу, и он будет жив, - она не стала ему говорить, что не могла вынести даже мысли о том, что беспомощный малыш гоблин во власти монстра. Что он ударил слишком близко от ее дома, и это заставляло ее живот сжиматься, а мысли метаться, и даже, если бы не было вознаграждения, она бы все равно пошла за ним.
– Конечно.
С изменением темы их разговора его тон стал жестче, и она увидела, как вся тяжесть ответственности положения снова легла на его плечи. В ночь их встречи он казался таким оживленным, поделился с ней своей страстью к изобретению и мечтами о путешествиях в захватывающие места. Она была загипнотизирована им и не только потому, что он был единственным мальчишкой, заговорившим с ней - кроме Люка - но и потому, что ей было так хорошо, как... никогда.
Было трудно совместить того энергичного мальчишку с этим суровым человеком, который, казалось, был помешан на долге и обязательствах. Опять же, вся та ночь была представлением. Он, вероятно, просто раскладывал свою ловушку, настраивал ее.