Гретель
Шрифт:
Во время утренней пробежки по пляжу Эм вроде бы видела белую красавицу у причала, но точно уверена не была.
— Через пару дней, максимум неделю, его люди отгонят «мерс» туда, где он обычно стоит. Наверное, в гараж неподалеку от частного аэропорта в Нейплсе.
— Похоже, ваш Пикеринг очень богат, — отметила Эм.
Столь долгих и интересных разговоров у них с Диком еще не случалось, но она начала бежать на месте, отчасти боясь, что остынут мышцы, но в основном, потому что тело настойчиво звало вперед.
— Богат, как Скрудж Макдак, только Пикеринг свои денежки тратит на то, что в утиную голову дядюшки Скруджа точно
— Да, пожалуй, — кивнула Эм, не прекращая бег на месте.
Вдали снова громыхнуло, на сей раз поувереннее.
— Вижу, тебе не терпится сбежать, но я не просто так это рассказываю, — заявил Дик, аккуратно свернул газету, положил рядом с креслом, а сверху вместо пресс-папье поставил кофейную чашку. — Привычки сплетничать о местных обитателях у меня нет. Они в основном богаты, и сплетничай я с каждым встречным, давно бы место потерял. Но ты, Эмми, мне нравишься: держишься особняком, нюни не распускаешь, и отец у тебя замечательный — сколько раз меня пивом угощал!
— Спасибо! — поблагодарила тронутая до глубины души Эмили, а потом, кое-что сообразив, улыбнулась: — Отец попросил вас за мной приглядывать?
— Нет! — покачал головой Холлис. — Не просил и никогда не попросит. Это не в стиле Расти Джексона, хотя он сказал бы тебе то же самое: «Джим Пикеринг не очень хороший человек, я бы держался от него подальше. Если пригласит пропустить стаканчик или даже выпить чашечку кофе со своей новой «племянницей», лучше отказаться, а если позовет в круиз, следует отказаться категорически».
— Круизы меня больше не интересуют, — заявила Эмили. В данный момент ее интересовала лишь задача, ради которой она приехала на Вермиллион-Ки. Эмили чувствовала: задача почти решена. — Побегу домой, пока дождь не полил!
— Он польет не раньше пяти, — проговорил Дик. — Хотя, даже если я ошибаюсь, с тобой ничего не случится.
— Я тоже так думаю, — снова улыбнулась Эмили. — Вопреки расхожему мнению, женщины под дождем не тают. Передать отцу привет?
— Обязательно. — Холлис нагнулся за газетой, потом взглянул на Эм из-под своей нелепой шляпы. — Кстати, как твои дела?
— Лучше, с каждым днем лучше, — Эмили развернулась и побежала к «Зеленому шалашу». Она подняла руку — пока, мол, — и сидевшая на перилах цапля пролетела мимо, зажав в длинном клюве рыбу.
Домом номер триста шестьдесят шесть оказался «Секретный объект», ворота которого впервые со дня приезда Эмили на Вермиллион-Ки были приоткрыты. Или они были приоткрыты. уже когда она бежала к мосту? Эмили не помнила. Да, конечно, ведь чтобы не терять счет времени, она стала брать на пробежки массивные электронные часы с крупными цифрами. Вероятно, на них она и смотрела, пробегая мимо.
Сперва Эмили не собиралась останавливаться у «Секретного объекта»: гроза приближалась. Однако на ней ведь была не замшевая юбка за тысячу долларов из бутика, а наряд из спортивного магазина: шорты и футболка с «галочкой» «Найк». К тому же, как она сказала Дику, женщины под дождем не тают. В общем, Эмили сбавила скорость, свернула к дому и заглянула за ворота. Из чистого любопытства.
Во дворе стоял «Мерседес-450 SL», который Эмили узнала, потому что ее отец ездил на таком же. Только машина Расти была уже старая, а эта — новехонькая, карминно-красная и блестящая даже под слабыми лучами затянутого тучами солнца. Багажник оставили открытым. Из него свисала длинная прядь белокурых волос. Перепачканных кровью…
Дик упоминал, что гостья Пикеринга — блондинка? Первым в сознании Эмили возник именно этот вопрос. Потрясенная до глубины души Эм не чувствовала в нем ничего странного: вопрос казался вполне логичным, а Дик на него не ответил. Он лишь съязвил, что гостья молода, назвал ее «племянницей» и закатил глаза.
На сей раз громыхнуло прямо над головой.
За исключением ярко-красной машины и блондинки (в багажнике лежала именно она), во дворе не было ни души. Дом тоже казался пустым, он словно прятал нутро от внешнего мира и даже больше обычного напоминал секретный объект. Унылый пейзаж не смягчали и раскачивающиеся на ветру пальмы: слишком много серого, холодного, безжизненного. Недом, а уродливая громадина!
Послышался стон. Толком не подумав, Эмили бросилась через двор к красному «мерседесу» и заглянула в багажник. Стонала явно не белокурая девушка. Нет, ее глаза были открыты, но на теле запекался добрый десяток ножевых ран, а горло перерезали от уха до уха.
Эмили точно примерзла к месту: шок не давал ни шевельнуться, ни вздохнуть. А потом в голову пришло, что блондинка ненастоящая, то есть это кукла, манекен, киношная бутафория. Холодный рассудок заявил: манекенная теория — чистой воды бред, однако сопротивляющаяся шоку психика согласно закивала и мгновенно выдала вполне рациональное объяснение. Дику не нравится Пикеринг с бесконечными «племянницами»? Вероятно, неприязнь взаимна, и Пикеринг замыслил образцово показательный розыгрыш: он проедет через мост с приоткрытым багажником, из которого «случайно» выбьется окровавленная белокурая прядь, и…
Тут Эмили почувствовала запах: из багажника пахло кровью и дерьмом. Она боязливо прикоснулась к щеке блондинки. Холодная… кожа. Господи, господи, человеческая кожа!
За спиной послышался шорох. Шаги. Эмили уже начала оборачиваться, когда по голове ударило что-то тяжелое. Боли не было, на секунду мир стал ослепительно белым, а потом погрузился во мрак.
5
Он хочет показать ей мышку
Очнулась Эмили с изолентой на лодыжках, туловище и запястьях: ее крепко привязали к стулу на просторной кухне, полной жутких стальных предметов. Стальная мойка, холодильники плита куда больше подошли бы кафе или ресторану. Затылок посылал длинные радиоволны болевых сигналов: «Помоги! Помоги! Помоги!»
У раковины стоял высокий стройный мужчина в шортах и старой тенниске «Изод». Безжалостные люминесцентные лампы позволили разглядеть и гусиные лапки, и поблескивающую на висках седину. Эм дала ему лет пятьдесят. Мужчина мыл руки, нет, не просто мыл, а промывал колотую рану под левым локтем.
Мужчина обернулся. Простое движение выдало в нем проворного безжалостного хищника, и у Эмили засосало под ложечкой. Голубые глаза оказались куда ярче, чем у Дика Холлиса, и полыхали таким безумием, что под ложечкой засосало еще сильнее. На полу — та же уродливая серость, что во дворе, только вместо бетона кафель — поблескивала темная дорожка дюймов восемь шириной. Наверняка кровь. Эм без труда представила, как Пикеринг волочит девушку неизвестно куда, и длинные волосы размазывают кровь по кафелю.