Грезы андроида
Шрифт:
Это эсхатологическое противоречие означало, что последователи Агнца Развившегося не тратили время на молитвы и поклонение, а воскресенья у них не уходили на распевание гимнов (если не говорить о тех из них, кто одновременно принадлежал к какой-нибудь более традиционной церкви, что случалось не так уж и редко). В общем, в смысле приобретения духовного опыта они не особенно напрягались. Об этом можно было догадаться даже по интерьеру молельного дома, который скорей напоминал какой-нибудь клуб. В углу до сих пор висел дискотечный шар, оставшийся там с последней ежемесячной церковной караоке-вечеринки.
Он, однако, лишь подчеркивал
Власти предержащие всю мощь свою бросят на поиски Агнца;
В самой молекулярной сути станут они искать его; но тогда
Явится тот, кто будет свидетельствовать и убережет
Агнца от ущерба.
Не самое лучшее из пророчеств Двеллина, но к моменту его написания он перешел уже на сироп от кашля и драмамин, а до следующего платежа ему предстояло написать еще 126 таких. Поэтому его нетрудно было извинить. В любом случае, оно оказалось истинным, так какое теперь кому дело до стилистических огрех?
Для Арчи не имело значения, почему так вышло - потому ли, что Двеллин соприкасался с вышними сферами или благодаря многолетним усилиям Церкви, стремящийся воплотить его прозрения. Совершенно внезапно один из многих дурацких аспектов его веры оглоушил его по башке и заставил играть роль в их воплощении. Арчи всегда относил себя к иронистам, но эта хрень в рекордно короткий срок превратила его в эмпатиста.
Арчи и Сэм не задержались в молельном доме. Сэм взял его за руку и по еще одной лестнице свел в небольшую, ярко освещенную и совершенно стерильную комнату, посередине которой стояло сооружение, больше всего напоминающее стоматологическое кресло. У кресла их ожидал Фрэнсис Хамн, местный епископ, по основному роду занятий – «менеджер» спортзала двумя этажами выше.
– Арчи! – сказал он, протягивая руку. – Последние два дня были оказались очень интересны. Как ты держишься?
Арчи пожал ему руку.
– Сказать по правде, я слегка ошеломлен, епископ.
Епископ Хамн улыбнулся.
– Ну, такова уж она, вера, Арчи, – сказал он. – Иногда это просто неплохой способ провести выходные, а иногда – прямой путь в сердце теологического бардака. Давай-ка, впрочем, снарядим тебя уже. Присаживайся.
– Я немного побаиваюсь, – сказал Арчи, но все-таки присел. – Парень, на которого я работаю, из самых верхов Министерства Обороны. Если он даже просто заподозрит, что я шпион, не миновать мне больших проблем. Возможно, даже обвинения в государственной измене.
– Пустое, – сказал епископ Хамн. – Измена предполагает намерение свергнуть правительство, а мы ничего подобного не замышляем. Ты будешь только шпионить.
– Шпионаж – тоже тяжкое преступление, – сказал Сэм, сжимая руку Арчи.
– Ох, – сказал Арчи.
– И именно поэтому мы сделали все, чтобы тебя нельзя было поймать, – сказал епископ Хамн, протягивая Арчи маленький пузырек.
– Что это такое? – спросил Арчи, принимая его.
– Твое устройство слежения, – сказал епископ. – В форме глазных капель. В этой жидкости находятся миллионы наноботов. По капле в каждый глаз – и наноботы устроятся в твоих зрительных нервах, чтобы считывать и сохранять проходящие по ним сигналы. Они органического происхождения и невидимы для сканеров. Они ничего не передают в отсутствии считывающего устройства, поэтому ты не будешь излучать электрический сигнал. И вот тебе еще одна выгода: жидкость в бутыльке на самом деле глазные капли, и кто бы не взялся проверять ее, их он и обнаружит.
– А где я возьму считывающее устройство? – спросил Арчи. – Я же не могу чуть что бежать сюда.
– Торговые автоматы, – объяснил Сэм. – «Хайтер-Росс» владеет всеми торговыми автоматами в Пентагоне и примерно восьмьюдесятью процентами их в Вашингтоне в целом. Просто подходишь к любому, вставляешь свою кредитку и жмешь кнопку «Б4». Она активирует сканер, загружающий информацию.
– Хочу предупредить, – сказал епископ. – Это довольно болезненный процесс. Что-то вроде электрического удара по зрительным нервам.
– И именно поэтому в слоте «Б4» у нас всегда самые лучшие сладости. Чтобы вознаградить за страдание, – сказал Сэм.
– И как часто вы таким занимаетесь? – спросил Арчи, который внезапно увидел своего возлюбленного в совершенно новом свете.
– Мы люди дела, – сказал епископ Хамн. – И занимаемся им с давних пор. Потому и уверены, что это работает.
– Что случится, если я покину Вашингтон? – спросил Арчи. – Меня спрашивали, есть ли у меня паспорт.
– Главное, перед отъездом подойди к торговому автомату, – сказал Сэм. – И не забудь привести мне сувенир.
– Чем бы не пришлось тебе заниматься, – не нервничай, – сказал епископ. – Веди себя, как обычно. Выполняй свою работу так хорошо, как только можешь. Помогая им, ты не причиняешь нам ущерба. Чем больше ты работаешь, тем больше мы знаем. Понял?
– Понял, – сказал Арчи.
– Очень хорошо, – сказал епископ Хамн. – А теперь откинься и постарайся не моргать.
* * * * *
– Алло.
– Ранчо «Виверна»? – сказал Крик.
– Да.
– Я хотел бы приобрести у вас несколько овец.
– Не выйдет.
– Пардон?
– Нет у нас овец, – произнес голос на том конце.
– «Виверна» – это овцеводческое ранчо, правильно? – спросил Крик.
– Ага.
– И что же случилось с овцами? – спросил Крик.
– Сдохли.
– Когда?
– Вчера ночью.
– Сколько?
– Все сдохли, – сказал голос.
– Что с ними случилось?
– Заболели.
– Вот так просто, – сказал Крик.
– Похоже на то, – отозвался голос.
– Мне очень жаль, – сказал Крик.
– А мне нет, – сказал голос. – Стадо застраховано. Теперь я богач.
– О, – сказал Крик. – Тогда ладно. Поздравляю.
– Спасибо, – произнес голос и отключился.
Крик взглянул на изображение Брайана.
– Опять мертвые овцы, – сказал он. – Похоже, мы сильно отстаем.
– Я тут не при чем, – сказал Брайан. – Я выдаю их тебе, как только нахожу. Кто бы этим не занимался, у него фора.
Это было верно. Ранчо «Виверна» стало четвертым овцеводческим ранчо, с которым связался Крик, и везде творилось одно и то же: все овечье население оказывалось выкошено прошлой ночью вирусной инфекцией. Единственное отклонение от этой истории выпало на второй звонок Крика – на ранчо Амисов в Вайоминге; первую две минуты он слушал истерические крики обезумевшей женщины; затем появился ее взрослый сын, который объяснил, что ночью пропал отец – нашли только его дробовик и следы крови, и больше ничего. Кроме мертвых и умирающих овец.