Грезы наяву
Шрифт:
Эвелин высвободилась из его объятий, но подала ему руку и позволила вывести себя из конторы. Алекс был, конечно, прав, нельзя идти на поводу у необязательных людей. Это вредит бизнесу, а она должна думать и о Джейкобе. Хотя бы ради него нужно вести дела более расчетливо.
— Томас не придумал ничего нового?
Эвелин знала, что Алекс опять ходил к адвокату. Когда возникала проблема, которую необходимо решить, он всегда одевался тщательно. Вот и теперь он оправил кружева на груди, которые выбились из-под сюртука. Выражение его лица изменилось, словно он вспомнил о ее беде.
— Мы не сможем предъявить
Пальцы Эвелин крепче сжали его руку.
— Уже ничего не исправишь, — сказала она. — А мне, откровенно говоря, понравилось быть невестой человека, который забыл былые привычки.
Он усмехнулся, но совсем не весело.
— Видите ли… — Он вдруг смутился. — В Лондоне я вел совсем иную жизнь, но в последнее время думаю о другом.
— И что же Сэм Адамс обсуждает сейчас?
Эвелин не требовалось объяснять, какого рода размышлениями он занят. Общение Алекса с Сынами Свободы было еще одной больной точкой в их отношениях. Ей самой теперь разрешалось посещать только открытые собрания. Алексу же, наоборот, благоволили наиболее дальновидные члены братства, которые надеялись, что он использует свое влияние, когда вернется в Англию.
— Все носятся с планами собрать конгресс представителей всех колоний, чтобы выступить вместе против Почтового закона. Но, мне кажется, они уже опоздали. Нужно было действовать, когда закон был только предложен.
— Лучше поздно, чем никогда, — хмуро возразила Эвелин. Сейчас политика казалась ей делом неинтересным. Когда ты стоишь на грани потери всего, что у тебя было, разве остальное имеет какой-то смысл? Она так думала.
Алекс глянул на нее с тревогой. За последние недели, после того как объявили, что свидетельств обвинения достаточно и Эвелин предстанет перед судом, она выглядела утомленной. Что будет дальше? Хэндерсон говорил, что, если ее признают виновной, то наказание может быть очень суровым.
Он обернулся и посмотрел на гавань. Там виднелись только военный фрегат, несколько рыбацких лодок и американских торговых кораблей. У него возникали мысли бросить все и увезти ее куда-нибудь, но Эвелин никогда бы не согласилась. Он и сам понимал, что бегство не выход из создавшегося положения.
Алекс украдкой посмотрел на нее. Какая гордая и независимая, и походка, и стать у нее не хуже, чем у какой-нибудь лондонской графини. Да и характер выдержанный, и она с одинаковым уважением разговаривает и с каким-нибудь трубочистом, и с офицером таможни. Многое в ее характере настолько противоречило его взглядам, что иногда ставило Алекса в тупик. Он порой думал о ней, как, впрочем, и о прочих женщинах, как о расчетливой, корыстной лгунье. Но еще ни разу не поймал на лжи, хотя знал, что женщины коварны и терпеливы.
— Эвелин, а вы думали, что будете делать,
Он избегал этой темы. Но до суда оставалось два дня.
— Вы хотите сказать — когда меня признают виновной? — Голос ее дрогнул, — Томас говорит, что, скорее всего, заставят уплатить штраф. Деньги от аукциона могли бы помочь, но я лучше отдам их людям, которым сама задолжала и которые нуждаются в деньгах не меньше, чем я. Во всяком случае, этих денег все равно не хватит. Вот до чего я додумалась…
А дальше она скажет, что платить не станет и пойдет в тюрьму. Алекс был удивлен: оказывается, она думала о ком угодно, но только не о себе. Терзаемый противоречивыми чувствами, он крепче взял ее за руку и предложил единственное решение, которое она могла бы принять:
— Хэндерсон говорит, что вам могут дать время, чтобы собрать деньги. Через несколько недель я жду корабль. Когда товары будут проданы, у меня окажется достаточно денег, чтобы дать вам взаймы. Кроме того, когда я узнаю от графа имена виновных, я смогу обратиться в суд с просьбой пересмотреть ваше дело. Это потребует времени. Другого решения я не вижу. Сейчас нам нечего предъявить судье в ваше оправдание.
Эвелин молча шла рядом, обдумывая его слова, и ее печальный вид больше всего беспокоил Алекса. И вообще, он стал замечать в себе отголоски сочувствия. Может быть, отправить ее в Англию? Тогда бы он развязал себе руки. Однако в нынешнем положении ему оставалось только ждать.
Он не был склонен впадать в меланхолию после крупных проигрышей в карты или очередной любовной интрижки. Его не волновали взаимоотношения с женщинами, и если кто-то из них ревновал его, то он не обращал на это внимания. Скорее, это развлекало. Жизнь казалась ему игрой, и он редко перед кем-либо испытывал чувство ответственности. Однако с Эвелин все было иначе. Что-то изменилось в нем, но он еще не разобрался в самом себе.
— Благодарю за предложение, Алекс. Я подумаю, поговорю с мамой и Джейкобом. Мои родственники все еще уверены, что мы собираемся пожениться, и не понимают серьезности положения. Думаю, пора рассказать им правду.
Чего он еще мог ожидать? Признания в любви? Слез? Слова Эвелин его задели, и он растерялся.
— Не спешите. Нам нужно разобраться с дядей, иначе он может здорово навредить.
Алекс еще не принял решения, жениться ли ему на Эвелин или расторгнуть помолвку. Он знал только, что привык к Веллингтонам. Теперь ему предстоит объясниться с Амандой Веллингтон, и предстоящий разговор страшил его больше всего. Его взаимоотношения с Эвелин перешли границу, которую он никогда не переступал, и ему казалось, что совершает роковую ошибку.
— И все же не понимаю, почему дядя Джордж не захотел мне помочь? — удивилась Эвелин. — Он ведь знает, что я оказалась в этой ситуации не по своей вине.
Алекс имел на этот счет свое мнение, но не хотел расстраивать Эвелин. Он промолчал, а потом сменил тему, и всю дорогу до дома они говорили о чем-то постороннем и незначительном. И в течение всего разговора он думал о том, как ему спасти Эвелин, но не находил решения.
В день суда шел дождь. Эвелин с грустной усмешкой заметила, что хоть аукцион удалось провести. Но когда Алекс приехал в карете, которую взял у дяди, было заметно, что Эвелин это приятно.