Гриада (ММ-книга)
Шрифт:
Мы оба вздрагиваем от неожиданности. Оказывается, у грианина феноменальный слух, и он все время следит за нами.
Лениво созерцаю легкие, пушистые облака, послушно огибающие волновод: их отталкивает силовое поле огромной напряженности. Высоко в небе бесшумным видением проносится гигантский воздушный корабль, напоминающий дворец из сказок Шахразады. Очевидно, он перемещается за счет взаимодействия с электромагнитным или гравитационным полем планеты.
Вдруг над кронами деревьев появляется грианин. Сначала он круто поднимается в высоту, а затем спускается вниз по наклонной и повисает в пространстве почти над нашими
— Здорово придумано! — говорю я в восхищении. — До сих пор не пойму, где же летательный аппарат? Хотя на груди виднеется чтото похожее на тарелку или диск. Как работает их аппарат?
— Ничего сверхъестественного, — небрежно изрекает Петр Михайлович. — Или ты забыл о земном электрогравиплане, который помог тебе познакомиться с Лидой? Здесь тоже используются обычные законы электро-гравики.
Югд подает «птице» какой-то непонятный знак, и она летит прочь. Однако я успеваю отметить огромные лиловые глаза существа и сравнительно приятное лицо. Вероятно, это грианская женщина. Покружившись еще немного над садом, она опускается недалеко от нас в густую чащу пальм.
— Пора идти, — напоминает Югд, взглянув на окутанный коронирующим разрядом волновод. — Скоро начнется передача сообщений.
Неожиданно из-за поворота аллеи выходит высокая изящная девушка. Она быстро идет к нам упругим, свободным шагом. Жесткое лицо Югда светлеет. Вероятно, их связывают какие-то родственные узы.
— Виара, — бесстрастно произносит грианка, подойдя вплотную.
Ее голос чист и звонок. Словно серебряные монетки падают на стальной лист, смешивая свой звон с ответным звоном стали. Я рассматриваю ее с большим интересом. Неповторимое своеобразие лица грианки оставляет странное, раздвоенное впечатление. Оранжевые с ярко-золотым отливом волосы неплохо гармонируют с лиловыми глазами. Широкие дуги черно-синих бровей подчеркивают необычайную чистоту высокого лба и темно-алый румянец щек, проступающий сквозь светлую бронзу кожи. Клюво-образный нос, так резко выраженный у Югда и других гриан, у нее почти красив. У нее непривычный для нашего глаза подбородок и длинная, гибкая шея.
Тихо переговариваясь с Югдом, она пошла впереди нас. Необычайно легкая, почти воздушная ткань ее одежды при малейшем движении четко обрисовывала красивые, сильные линии тела.
— Только сотни миллионов лет сложной и трудной эволюции бесчисленных живых существ сделали возможным подобное совершенство форм, — услышал я знакомый голос лектора.
Это Петр Михайлович, как всегда, дает свое заключение по поводу очередного объекта познания. Я недоволен: эстетическое восприятие обнаучено и сразу блекнет.
Через двадцать минут мы подходим к главной арке Центра, украшенной загадочной скульптурой. Величественное существо трехметрового роста, совершенно не. похожее на грианина, держит в вытянутой руке странный предмет — какую-то причудливую модель. Вдохновенное лицо статуи с незабываемыми, удивительно красивыми чертами озарено доброй мудрой улыбкой.
— Странное существо. Тип лица абсолютно чужд грианскому, — заметил Самойлов заинтересовавшись скульптурой.
— Не пойму
— По-моему, это модель Вселенной.
Вот и вестибюль. Наши шаги гулко отдаются под высокими сводами. Стены вестибюля покрыты изумительной по выразительности живописью, рассказывающей о завоевании грианами Космоса. Мы видим устремленные к звездам причудливые корабли, астронавтов, высаживающихся ста планеты, которые напоминают то дантов ад, то райские сады. Среди уродливых деревьев выглядывают чудовищные морды зверей. Вероятно, гриане знали какие-то новые методы изображения на плоскости: предметы на картинах имели глубину, а люди и животные казались настолько живыми, что я невольно протянул руку, пытаясь проверить свое впечатление, и… наткнулся на холодный камень стен.
Самойлов рассмеялся. Виара и Югд, услышав его смех, необычный в этом мире, быстро обернулись и беспокойно посмотрели на нас.
Проходим длинными залами, наполненными тихой музыкой: это звучат мелодии тысяч приборов и аппаратов, абсолютно мне непонятных. Даже Петр Михайлович, повидимому, затрудняется хотя бы приблизительно угадать их назначение.
— Трудно понять мысль, ушедшую от нас вперед на тысячу лет, — задумчиво говорит он, словно извиняясь. — Мы сейчас как неандертальцы, попавшие в двадцать третий век…
— Из которого мы прилетели сюда, — доканчиваю я. — А я все же надеюсь понять принципы управления грианскими астролетами и, может быть, слетать на другую планету их системы.
Наконец мы в полукруглом зале с небольшим пультом посередине. Здесь нас ожидают ученые гриане во главе с Элцем.
— Сейчас включают Космос. Попытайтесь передать свое сообщение… — отрывисто бросает он фразу куда-то поверх наших голов.
Поверхность свода озаряется бледным оранжево-зеленым сиянием. Ярко вспыхивает кольцо в центре пульта. Где-то над нами (то ли под нами?) разливается низкое рокочущее гудение.
— Говорите вот сюда, в это кольцо пульта.
Петр Михайлович осторожно приближается к большому кольцу из матового металла, по которому струятся те же, что и на своде, оранжевые блики.
— Земля! Земля!.. — От волнения голос академика дрожит. — Ты слышишь нас? — Он усиленно сморкается. — В две тысячи двести шестидесятом году мы — пилот Андреев и физик Самойлов — стартовали с Главного Лунного космодрома к центру Галактики. Если верить приборам, нам удалось превысить скорость света и достичь скорости, равной верхнему пределу флуктуации электромагнитного поля в пустоте. Вследствие необъяснимых пока возмущений была потеряна ориентировка. Корабль вышел из-под контроля автоматов. «Урания» прошла шаровые скопления и поднялась на двести шестьдесят тысяч парсеков выше плоскости звездного колеса Галактики… Мы очутились в межгалактическом пространстве.
Элц внимательно вслушивался в слова передачи, сверяясь с экраном лингвистического аппарата.
— Когда удалось снизить скорость до шестидесяти тысяч километров в секунду, мы снова вычислили траекторию полета к центру Галактики. После этого «Урания» повернула обратно, развила скорость меньше световой всего на одну сотую километра в секунду и через шесть лет полета (в собственной системе отсчета) достигла центрального сгущения нашей звездной системы. Планета Икс найдена!..
Голое академика при этих словах становится торжественным: