Гридень. Начало
Шрифт:
Ничего у сотника не осталось, всего лишился. Жену приревновал и… сам, своими же руками. После жил ради сына, учил его на славу и воинским премудростям и даже в церковь отдавал, чтобы грамоте научили. Перед тем, как совершить предательство, Богояр отправил своего сына из Галича и после не было ни каких сведений о нахождении Владислава. А торговый поезд, в котором был пристроен сын, не добрался до Торческа. Говорят, что половцы напали, но это могли быть и черные клобуки, лихие люди, которых так же хватает в лесах вдоль речных путей.
Более всего, Богояр хотел бы увидеть
Так что в Киев. И главная цель — это узнать о сыне, а не выполнить поручение князя Владимира.
Богояр выходил от князя в несколько приподнятом настроении. Великий князь мог и лукавить, но все же и дары принял и свою позицию относительно Галича высказал. Не станет Всеволод Ольгович Киевский потакать амбициям князя Ивана Ростиславовича, если тот решится просить помощи у Киева. А что остается беглецу? Богояр не смог простить обиду, которую таил на Ивана Ростиславовича. Там было и то, что князь не назначил сотника старшим сотником, что лучший надел земли Иван под Звенигородом отдал Боромиру, главному сопернику Богояра. Было еще немало мелочных обид, которые ложились на сложный характер сотника тяжким бременем. Так что найти, чем оправдать свое предательство, у Богояра хватало.
— Сотник, пришло послание от твоего человека в стане Ивана Ростиславовича… — начал было докладывать десятник Богояра, но замялся.
Во дворе великокняжеского подворья было людно. Молодой парень засмотрелся на девицу с русой, плотной косой.
— Ну же? — потребовал сотник, приводя в чувство недавно назначенного десятником молодого воина.
— Иван Ростиславович идет в Киев, — десятник поймал взгляд своего наставника и командира. — Мы уходим?
— Мы остаемся! — жестко припечатал сотник. — Пора высказать все. А еще я повинен сам увидеть, как Иван, не заполучив помощи у великого князя, станет изгоем.
Глава 5
Только придя в лагерь дружины князя Ивана Ростиславовича я ощутил зверский голод. Отчего-то ранее не думал о еде, лишь пил, а сейчас… Я даже с некоторым интересом посматривал на Спирку, все же находя его слишком костлявым.
Шутка, конечно. И в декорациях средневековья, в котором я очутился, такие шутки не столь и веселы.
— Спирка, а Спирка, я вот думаю, если ты меч возьмешь, он тебя не перевесит — хмыкнул я.
Спирка, что-то обиженно пробурчал себе под нос.
— Ну смелее! Не слышу! — сказал я.
— А твое седалище такое толстое, что и в брони не поместится, — скороговоркой выкрикнул Спиридон и уже приготовился убегать.
— Я голодный, Спирка, очень голодный, так что лучше беги! — сказал я и наиграно оскалился.
И он побежал. Наивный средневековый дьячок.
Но кормить меня, действительно,
Вот интересно, а есть в дружине дедовщина? Наверное, что-то подобное должно быть. Или нет, и тут военное братство? Впрочем, там, где каждый воин постоянно с оружием в руках особо не поозорничаешь. Да чего там воин. В Берладе и ремесленники ходят с топорами. Хотя, как я успел понять, поголовного смертоубийства все же не происходит и какой-никакой, но закон на русских землях существует. Кому же хочется отдавать от двадцати до восьмидесяти гривен за то, что покалечил, или убил человека?
Если дедовщина, или ее нет, мне сие пока не известно. Я недавший клятву и для некоторых, может и для многих. Данный факт является очень даже важным. А для меня подобное создает проблемы в коммуникации. Если в обществе самых молодых воинов еще есть общение, то с другими, в такой роскоши отказано.
И что делать? Ну не подходить же, не бить в нос, а после, любуясь, как стекает кровь с улыбкой говорить:
— Давай поговорим.
Но из всего можно выживать и полезное. Если меня не замечают, то и хорошо, а еще лучше, что у меня острый слух и я слышу многие разговоры. А порой можно нарваться на весьма важные для меня темы.
— Продай шелом за две гривны, — говорил один ратник другому.
— А есть иное? — отвечал ему собеседник.
И вот только тогда, когда удавалось одним ухом слушать разговоры в дружине, у меня появилось хоть какое понимание в здешней финансовой системе. Вернее ее почти отсутствии.
Гривна… она вроде как дорогая, не особо распространенная, потому как это средство накопления и покупки чего-то значимого. Как по мнению человека из будущего — хрень еще та. Хрень — это еще и то, что в качестве денег принимаются и шиферные пляслица, стеклянные бусы, пусть последние и реже, чем двумя веками ранее. И ладно, что меховые шкурки, так индийские ракушки каури даже можно было использовать в качестве денег. У меня вообще сложилось впечатление, что можно создать свои деньги и стать своего рода Резервным Фондом Руси.
— Ногаты есть! — радостно, будто вспомнил, выкрикнул тот, кто хочет купить шелом.
— Куда они мне? Лучше уже кунами дай, — раздосадовано отвечал обладатель лишнего шлема.
Итак, выходит, что гривна состоит из кун. По сути, это часть гривны. А ногаты? Есть еще и сребреники. Вот и новый килобайт информации и я понимаю, что это все названия старых монет, которые, как подсказывал архив данных, распаковывающийся в голове, все больше уходили в небытие. Ну так уже больше века, как нет поступлений серебра от арабов. Не понятно только, что там в Европе, почему оттуда нет притока денег. Или Византия? Там же вряд ли будут пользоваться массивными слитками серебра.