Гриф
Шрифт:
Смерть его была мучительной, но недолгой. Выпустив ручки сумки, аквалангист стал медленно погружаться на дно.
Алексей быстро принайтовил пистолет к бедру, сделал несколько сильных движений мощными ногами в ластах, несколько активных взмахов руками и догнал сумку с миллионом, стремительно уходящую следом за телом.
Опускаться в воду с такой тяжелой сумкой было непросто, но еще труднее было преодолеть сопротивление воды и поднять ее наверх. Но уже через несколько минут Алексей поднимался по стальной лестнице на пирс.
Его уже ждали.
Правда, судя по наведенным на него «Узи», ждали его не люди из группы Яна, но и не представители
Алеша медленно начал опускать сумку на бетонное покрытие. Он знал, что сумка имеет не только водоотталкивающее покрытие, но и кевларовое, позволяющее быть уверенным, что ни пуля, ни нож не прорвут ее днище и стенки. Тяжелая «беретта» была совсем рядом, нужно было лишь на время отвлечь внимание вражеских пехотинцев, чтобы поймать рукой рукоятку пистолета и произвести на бегу несколько прицельных выстрелов.
"Клиентов" было три. Все стояли на расстоянии двух-трех метров так, что прием рукопашного боя, проведенный даже успешно против одного, не страховал тебя от пули, выпущенной из «Узи» другого. Тот редкий случай, когда огромная физическая сила Алеши не могла ему помочь. Но как и все спеназовцы, он был отлично натренирован на "стрельбу по-македонски" — на бегу или в движении.
Вот почему, приподняв левой рукой тяжелую сумку на уровень груди и головы и застраховав себя от пуль в жизненно важные и наиболее уязвимые при стрельбе с такого расстояния части тела, он одновременно вытащил правой «беретту», вскинул и, на бегу прикрываясь большой сумкой, пробежал несколько метров по пирсу в сторону порта, стреляя по ходу. «Беретта» была с глушителем, так что даже чайки не всполошились.
Он помнил расположение на пирсе троих «клиентов», прикинул рост каждого, расстояние между ними. Мозг работал как компьютер. И когда Алексей стрелял вслепую на бегу, был почему-то абсолютно уверен, что поразил все три мишени.
Пробежав несколько метров, он упал на бок, сумкой прикрывшись так, чтобы в лежачем положении она надежно закрывала его от выстрелов тех противников, кто мог остаться жив. Секунду-другую он лежал, тяжело дыша, ожидая очереди в упор.
Но его расчет оказался верен. Он поднял голову. Все трое лежали неподвижно.
— Маленькая накладочка, — с огорчением констатировал Ян, подходя из темноты пакгауза с двумя товарищами. Один из них принял у Яна из рук сумку, двое других сбросили тела погибших в воду.
— Надо спешить. Ваш корабль уходит через пятнадцать минут.
Почти на ходу Алеша стащил с себя костюм аквалангиста, передал Яну оружие и снаряжение, оставив себе «беретту».
— На всякий случай. Как у вас говорят, на всякий пожарный, — протянул Ян разрешение на оружие на имя Алексея и все остальные документы — паспорт моряка, сопроводительные бумаги на груз, который он везет, с пометками для тех, кто, возможно, будет еще проверять судно в море. — Как папа говорит, береженого Бог бережет.
Судно действительно отошло от пирса Антверпена ровно через пятнадцать минут…
ПРОФЕССОР МОРОВ. ОПЕРАЦИЯ «ФАЛЬШАКИ». "ББ"
Профессор Моров следил за новинками науки и техники, и именно в его институте появились первые подслушивающие устройства, вживляемые непосредственно в тело объекта прослушки.
Делалось это во время ежемесячного медицинского осмотра. После практически безболезненной процедуры во время снятия кардиограммы или томографии сотруднику вживлялся крошечный микрофон, настроенный на особую подстанцию, находившуюся в комнате с надписью "Посторонним вход воспрещен" (рядом с кабинетом самого Морова).
Профессору было достаточно, сидя в своем рабочем кресле, раскрыть дверцы правой тумбы, набором кода настроиться на нужного абонента и слушать все, что тот говорит. При наборе другого кода «выступление» записывалось и могло быть предъявлено объекту в целях запугивания, оказания давления и для шантажа.
Профессору Морову, особенно в последние годы, все время мерещились подслушивающие и подсматривающие устройства. Ему казалось, что за ним следят. И надо признать, не без оснований.
За профессором Моровым внимательно следили, записывая его перемещения и фиксируя все его разговоры, как воры в законе конкурирующих, так сказать, кланов, держатели катранов, общаков, руководители систем безопасности других авторитетов, так и сотрудники правоохранительных органов. Единственно, на что надеялся Моров, так это на нескоординированность их действий.
Воры в законе никогда не кооперировались в борьбе за власть. Каждый был за себя. И потому, даже если один из них обладал компрометирующей Грифа информацией, не стал бы делиться с кентами, а попытался использовать эту информацию в личных интересах, прежде всего для шантажа.
Несколько иначе, как полагал профессор Моров, обстояли дела у руководителей правоохранительных органов. Каждый мечтал раскрыть крупную, хорошо организованную преступную группу с гигантским общаком, способным конкурировать с бюджетом страны, с международными связями и, главное, со способными взорвать общество сведениями о коррупции в высших эшелонах власти.
Х-хе, усмехнулся профессор Моров своему отражению в стекле портрета академика Бехтерева, — если бы общественность узнала, кто из членов правительства, руководителей министерств и ведомств, правоохранительных органов, лидеров партий и думских фракций находится на иждивении Грифа, сколько выдающихся мастеров нашей литературы, искусства, знаменитых писателей и журналистов работают "на полставки" в Институте проблем мозга, страну лихорадило бы почище Америки, потрясенной банальным фактом: их президенту стажерка Белого дома в рабочее время делала минет. Ну и что? Тут недавно по «Вестям» показали такой минет… У такого человека… И ничего… А жаль. Он-то, Моров, надеялся, что этой простенькой фальшивкой он сметет всю эту прокурорскую рать, вышедшую на след его швейцарских денег. А тут еще бабенка швейцарская влезла со своей страстью к разоблачениям. И тоже, как и наши прокуроры, отказалась от элегантно преподнесенного подарка. Причем какого! Яйца Фаберже с бриллиантами! Не помогло даже то, что наш выдающийся деятель искусства, обязанный многим, очень многим созданному Грифом Фонду поддержки русского национального искусства, сам привез это яйцо к ней в поместье и выдал за семейную реликвию… Все равно, сволочь швейцарская, передала российской прокуратуре номера счетов, на которые… Кто ж теперь в Кремле будет с ним, Грифом, сотрудничать? Все затаятся…