Григорий Распутин
Шрифт:
Этой тонко задуманной и умело проводимой революционной программы, конечно, никто не замечал. Не замечала ее широкая публика, не замечал и Распутин, даже не догадывавшийся, что являлся намеченною жертвою интернационала».
В ответ на эти рассуждения можно привести фрагмент из статьи «Распутица в церкви» одного из самых главных идеологов русского правого дела, государственника и националиста, впоследствии расстрелянного большевиками, Михаила Осиповича Меньшикова. Статья его была опубликована в суворинской газете «Новое время», которую затруднительно считать масонской тире либеральной тире еврейской, а если и Меньшиков – орудие в руках хитроумного «интернационала», то кто тогда – нет?
«Григория Распутина я немножко знаю и могу говорить о нем по личным впечатлениям. Этого „святого старца“ в разгар его славы, года два тому назад, ко мне привез Г. П. Сазонов. Старец обедал у меня, и мы долго
В общем, в первый раз он произвел на меня скорее благоприятное впечатление. Мужичок, подумал я, себе на уме, с хитрецой, но натурально – религиозный, способный заражать этой религиозностью и будить от летаргического сна, в котором пребывает, что касается веры, множество православных. Не понравились мне только слишком нарядные сапоги – бутылкой, да то, что Григорий Ефимович прямо от меня ехал к очень уж знатной даме. «Я бы, – говорил он мне, – остался у тебя ночевать, да не могу: все зовут, должен ехать». Показалось странным также, что Гриша целует дам при прощании. Очень уж, подумал я, развязный святой – из тех, что гастролируют по светским гостиным.
Много хорошего о Распутине мне наговорили большие приятели его – писатели Сазонов и Гофштеттер, – последний казался почти влюбленным в него, возился с ним неделями. Но затем очень быстро со всех сторон стали приходить крайне странные рассказы о Распутине: будто он уличен в распутстве, будто он совращает дам из общества и молодых девушек в ночные радения, будто ходит с ними даже в баню и т. п. Пришло известие, что Распутин потерял наконец доверие известного аскета, епископа Феофана, которым вначале и был выдвинут в Петербург. Называли светскую даму, жену инженера, которая до сумасшествия уверовала в этого корявого мужичка и всюду следовала за ним. Уже взрослая падчерица одного знаменитого публициста тоже ушла за «старцем», и мать ее была в отчаянии [20] . Одна высокопоставленная дама, по слухам, съездила даже в Сибирь, чтобы проверить житие Распутина, и будто бы открыла там весьма скандальные отношения его с разными женщинами. В левых газетах имя Распутина начало греметь как имя пройдохи и шарлатана, каких еще свет не видывал…»
20
Не исключено, что Меньшиков имеет в виду падчерицу В. В. Розанова. См. далее об отношениях Розанова и Распутина в примечании на с. 219 этой книги.
Таким образом, наряду с сектантством главным пунктом обвинения в 1910 году стало не вмешательство в государственные дела, как в более поздний период, а моральный облик царского друга. «Нет Распутина, а есть распутство», – предложил в свое время чеканную формулу еще один русский националист В. В. Шульгин и уточнил: «Распутин есть функция распутности некоторых дам, ищущих… „ощущений“. Ощущений, утраченных вместе с вырождением».
Именно эта сторона жизни Распутина во все времена привлекала больше всего общественный интерес, и здесь, пожалуй, наиболее трудно отделить истину от лжи. Но очевидно одно – опытный странник сам давал повод для этих пересудов.
«Все подвижники паче и прежде всего подвизались в хранении целомудрия, ибо только чистые сердцем Бога узрят, – пишет современный катакомбный епископ Дионисий (Алферов). – Блудное падение есть такой смертный грех, который совершенно несовместим с благодатными дарованиями. Блудящий не лишается только одного благодатного
И действительно, мы имеем подтверждения, что падения у Распутина были, хотя и не в таких масштабах, как уверяла пропаганда».
Распутин от женского пола действительно никогда не удалялся, скорее наоборот – именно среди женщин находил самых верных приверженок. И так было всегда, начиная от его первой молодости.
Даже если признать ложными и полностью сфальсифицированными воспоминания Матрены Распутиной о первых сексуальных опытах ее отца в книге «Распутин. Почему?», а также ее ссылки на слова, как будто бы им произнесенные: «Как же молиться, когда с ног валит? Есть только одно средство: отложи в сторону молитвы и найди женщину. Потом – опять молись. Бог не осудит. Но наступит время, когда женщина уже не понадобится, когда и самой такой мысли не будет, а стало быть, и искушения. Тогда-то настоящая молитва и начнется <…> Так уж Богом предугадано было, чтобы узнали, какой он, грех, есть. Только меру знай! Я вот и вериги носил, и плетью себя смирял. А ничего. В голове все образы носились. Совсем, думал, надо оскопиться, что ли? А потом решил: не для того Бог мужику дал, что дал, а бабе – бабье… думаю все же, для меры», – то все равно надо признать, что нездоровая слава от юности шла по распутинским пятам.
В материалах Смиттена приведены показания некой Е.А.Казаковой, к которой 29 сентября 1903 года пришел Распутин и стал рассказывать, что он «приглашает в баню молодых девушек и женщин для „полного покаяния“ и „закаляет их против страсти“, сам же он смотрит на всех людей, как на своих родных».
«В это время я получила частные сведения о том, что Распутин занимается проповедями в деревне, говорит молодым девушкам, что странники ходят по святым местам и разным людям, прикрываются якобы званием послушников, насилуют девушек и запрещают им говорить об этом. Средством против этих соблазнов, по учению Распутина, являются поцелуи его девушкам до тех пор, пока поцелуи не сделаются противными <…> На следующий, 1904 год весной, в мае месяце, я была со своими дочерьми Екатериной и Марией у Распутина в селе Покровском. Здесь я видела Распутина, окруженного большим числом важных барынь, которые за ним сильно ухаживали, считали его великим праведником, стригли у него ногти и зашивали их себе на память. Барынь этих Распутин, не стесняясь, во время прогулок по селу обнимал и целовал. Он говорил, что стыдиться нечего, так как все люди родные».
«Женщины видали в нем чуть ли не пророка, святого человека. Величали его кто Гришей, а кто Григорием Ефимовичем, – писал начальник царской охраны Спиридович. – Умный мужик скоро освоился с жизнью этого своеобразного бродяжничества и тунеядства и, перейдя с бесед на религиозные темы, на поучения, стал привыкать к вниманию и поклонению. Стал входить в роль. Аудитория женщин, которых число было преобладающим в паломничестве, воспитывала его. Но, среди потребностей духовных, он не забывал и о плотских интересах. Поклонницы не перечили страннику, его любили, и он пользовался ими легко.
Он впадал в грех. И чем сильнее бывали эти искушения, тем горячее хотел он побороть их. Своеобразные были приемы Распутина укрепления в себе силы духа. В одном из женских монастырей Распутин ложился голым на кровать с раздетыми женщинами и, беседуя с ними, старался не соблазниться.
Он рассказывал об этом некоторым из своих друзей, как доказательство, что при сильной воле, духом можно победить плоть, даже при таких сильных соблазнах.
– Ну, а скажи по правде, Григорий Ефимович, разве не случалось, что срывалось? – спросил его приятель.