Гроб хрустальный. Версия 2.0
Шрифт:
И Марина заваривает чай – достает жестяную коробку с мертвыми буквами, зачерпывает две ложки, засыпает в фарфоровый чайник и заливает кипятком. Запах – по всей кухне. Наверное, с какими-то травами, думает Лева. И откуда только у Марининых родителей столько всего прикольного? Впрочем, нечего удивляться – они же с мертвыми работают.
Марина достает пакет с сушками,
– А теперь – последние известия. У моего папы есть брат, дядя Коля. Он работает в Министерстве по Делам Заграничья. И вот в эту среду…
– И еще он сказал: у них были разведданные, мол, на Белом море что-то затевается. И когда наш отряд потерялся, они встревожились и отправили поисковую группу, эти самые вертолеты…
– Зря мы, выходит, им врали, – говорит Лева. – Они всё и так знают: и кто такой охотник Федор, и кто вызвал упырей, и откуда взялась Гошина мама…
– Почти всё, – отвечает Марина. – Они не знают, кто убил Орлока.
– А ты сказала? – спрашивает Ника.
– Нет, конечно, – говорит Марина, – я сказала: ой, я была так напугана, ой, я не поняла, чего произошло.
– Ну, мы все это говорим, – без улыбки кивает Лева (хотя Марина смешно изображает простодушную дурочку). – Я думаю, им уже надоело. Но я одного не понимаю: зачем сейчас ворошить эту старую историю?
– Дядя Коля сказал, они хотят наградить убийцу Орлока, – говорит Марина, – но я на всякий случай не поверила.
– Это чушь, конечно, насчет наградить, – соглашается Гоша.
Если не считать «ух ты!», это первые слова, сказанные им у Марины.
– И что мы будем делать? – спрашивает Ника.
Понятно, почему спрашивает. Выходит, все эти допросы – только чтобы найти ее, девочку, которая своей рукой вогнала в сердце Орлоку серебряный нож. Сколько времени прошло, а Лева все не может поверить, что именно Ника – тихая, слабая, худощавая – убила Орлока. Не спортсмен Гоша, не решительная Марина…
В самом деле: и что будем делать? Лева смотрит на Марину: у нее, конечно, есть ответ. У Марины всегда
Возможно, Марина что-то и сказала бы, но тут звонит телефон. Она берет трубку, говорит «Аллё!», и тут же ее голос меняется, становится каким-то неестественно-радостным:
– Да, да… ну, можно… скажем, в среду… да, хорошо, я запомню адрес… гостиница «Звездная», в пять часов, ага… да, до среды, пока!
– Кто это? – спрашивает Лева.
– Так, один мой знакомый, – отвечает Марина. – Илья Гурамов, актер. Мы с ним недавно познакомились.
– Тот самый, который из «Запаса прочности»? – спрашивает Ника.
– Привет ему передавай, – говорит Гоша. – Он мой кузен, знаешь? Двоюродный брат то есть.
– Не может быть! – радостно говорит Марина. – Здорово!
Лева молчит. Ему-то Гоша давным-давно рассказал, что Илья из «Неуловимого» – его родственник, рассказал, но просил никому не трепать. Не хочу, мол, чтобы про меня говорили «брат знаменитого актера», хочу быть сам по себе. Вот Лева и молчал, лет пять как минимум. Ну, теперь все знают, вот и хорошо.
– Так что будем делать? – снова спрашивает Ника.
– Не знаю, – отвечает Марина. – А что можно сделать? Будем повторять то же самое: ничего не помним, ничего не знаем, тогда напугались, а сейчас всё забыли.
Все растерянно молчат, даже Лева сидит насупившись. Неужели, думает он, нельзя чего-нибудь придумать? Ежу понятно, не могут все четверо забыть, кто убийца, забыть могут только трое: тот, кто нож втыкал, уж точно не забудет. Выходит что-то вроде олимпиадной задачи про мудрецов с белыми или черными колпаками – а такие задачи очень быстро решают даже школьники, не то что специалисты из Учреждения.
– Не годится, – говорит Лева. – Давайте придумаем новую версию, такую, чтобы объясняла, почему мы ничего не помним. Согласуем детали и будем говорить одно и то же.
– Отличная идея, – кивает Гоша, – осталось придумать.
– Ну, не знаю… – начинает Лева. – Пусть, например, Орлок оступился и упал…
Конец ознакомительного фрагмента.