Гроб на колесиках
Шрифт:
– Вообще-то они могли быть и почище! И пахнуть получше! – поморщилась она.
– Не хочешь надевать – не надо! Не надо! Не надо! Мертвецы тоже должны кушать! Эй, куда ручонки потянула, глупая девчонка! А ну повесь, где взяла! Ты ведь, кажется, была недовольна! – оскорбленно завопил талисман.
Чурилова торопливо натянула балахон. Ее светлые волосы скрылись под грязным капюшоном, а фигурка, на которую мне так нравилось смотреть, затерялась в глубоких складках. Теперь с виду это была типичная мертвячка, вышедшая прохладной ночкой побродить под луной. Впрочем, убежден, что и сам я выглядел соответственно.
–
– Ааапчхи! Послушайте, нельзя ли не держать меня в сырости? – задребезжал он. – Вы что, не проходили в школе правила работы с магическими предметами? Это хамство, в конце концов! Так не ведут себя с порядочными талисманами.
– Хорошо, хорошо! Только успокойся!
Настя спрятала талисман под свой балахон, и он тотчас же захрапел самым наглым образом. В жизни мне приходилось слышать немало храпов: храп моего земного деда, храп Вурдика, но этот храп был особенный. Он просто ни в какие ворота не лез. Можно было подумать, что это храпит не крошечный талисман, а слон, страдающий хроническим насморком.
– Ты готова? Идем? – Я повернулся к Насте.
Моя спутница шагнула было вперед, но вдруг приостановилась.
– Мне страшно. Ты не мог бы... обнять меня на одну секунду? Всего на секундочку, а потом мы пойдем, – попросила она.
– Обнять? Ко... конечно.
Смутившись, я шагнул и неумело обнял девочку, ощутив под балахоном ее упругое тело. По тому, как задрожала ее спина, я понял, что Настя расплакалась.
– Ну что ты? Что ты? Не плачь... Зачем плачешь? Виноваты мы, что ли, что у нас гробульник накрылся... А тут еще к мертвецам идти надо, в колодец спускаться. Да успокойся же! – бессвязно забормотал я. От таких неумелых утешений Чурилова разрыдалась еще громче, и я замолчал, продолжая обнимать ее.
Я выругал себя за собственную нечуткость. Только сейчас я сообразил, как трудно было Насте держаться: ведь только сегодня утром она впервые оказалась в Параллельном Мире. Давно ли ее окружали родные ей люди, давно ли она делала уроки и играла с котом, носившим дурацкое имя Египет? А теперь? Она и так быстро привыкала. Я в свой первый день здесь вел себя куда хуже: все время цеплялся за Утопленника и шарахался даже от обычных привидений.
– Это ведь правда, что сказала Ягге? Ты меня не бросишь? – с надеждой спросила она.
– Не брошу! – пообещал я.
Чурилова перестала плакать. Я отпустил ее.
– Вот и все. Я уже успокоилась. Теперь к мертвякам? – тихо, но твердо сказала она.
– К мертвякам.
Спрятав лица, мы открыли ворота и под испытующими взглядами черепов, скользившими по нашим балахонам, направились в глубь кладбища к Черному колодцу.
4
Кладбище было погружено во тьму. Лишь надгробья зеленовато фосфоресцировали.
Мы быстро пошли по центральной аллее. Я ожидал, что мы встретим здесь толпу мертвецов, но нам долго никто не попадался. Кладбище словно вымерло. Неожиданно Настя, дрожа, схватила меня за руку.
– О господи! Ты видишь?
– Что?
– Туда смотри, вон между тех склепов! Мне страшно, Кирилл. Давай уйдем, пожалуйста!
Одна из могил была разрыта. Отваленное надгробье валялось в стороне. Из ямы струился сиреневый свет. Мне стало жутко, но сам не знаю зачем, я решил подобраться ближе.
– Жди меня здесь! – шепнул я Насте.
– А ты?
– Я сейчас вернусь! Хочу только посмотреть, что там. Никуда не уходи!
Я лег и быстро пополз к яме. Мне казалось, что я ползу ужасно неуклюже, цепляя животом ветки, шурша камнями. Оказавшись у самого края, я осторожно заглянул вниз. На дне ямы в открытом гробу сидела тетка Чума и, держа на ладони свои глаза, стирала с них глину.
– Глаза, видите ли вы что-нибудь? – спросила она.
– Нет, не видим! – ответили глаза.
– Странно, мне казалось, я слышала какой-то шорох.
Подышав на глаза, тетка Чума вставила их в глазницы и, нашарив в гробу нос, спросила у него:
– А ты, нос, чуешь что-нибудь?
– Ничего не чую. Вытри прежде с меня глину, – ответил нос.
Чума принялась вытирать с него глину. Нос втянул в себя воздух.
– А теперь чую, – сказал нос. – Здесь где-то неподалеку два мертвяка в балахонах. Ну и несет же от них!
– Мертвяки меня не интересуют. Они уже мертвы. Если бы тут были живые, я бы дохнула на них, и они бы умерли, покрывшись страшными язвами.
Тетка Чума поставила нос на место и с усилием разогнулась. Ее шея была теперь на уровне края могилы. Я отполз за надгробие и притаился. Она была так близко, что могла при желании дотянуться до меня своей костлявой рукой.
– Голодна я что-то! Уж три года ничего не ела – совсем высохла! – вслух пожаловалась Чума.
Она запустила руку в складки своей одежды и, вытащив что-то, положила на ладонь. Я увидел старинный медный ключ. Размером он был с небольшую дубинку. «Какой же у него должен быть замочек!» – прикинул я.
– Глаза, посмотрите, что это? Не еда ли какая завалялась? – спросила Чума.
– Нет, не еда! – ответили глаза, выкатываясь из орбит. – Это ключ от фараонова саркофага.
– А-а, – протянула Чума. – От саркофага, в котором лежит средний палец Красной Руки!
Я не верил в свою удачу. Указательный палец в колодце. Средний в саркофаге Фараона! Но только как раздобыть у Чумы ключ, чтобы не поплатиться за это жизнью? Это вам не задачка про пожарников, которые потушили сарай за восемь минут, истратив при этом шестьсот килограммов пены и девятьсот семьдесят четыре литра воды.
Прижимаясь к земле, я отполз к Насте. Она ждала меня, сидя на корточках у старого куста сирени, похожего на скрюченного осьминога.
– Кирилл, это ты? – зашептала она.
– Пятьдесят на пятьдесят, что я.
Мой ответ, однако, Настю не убедил.
– Ты – это ты. Допустим. Но почему ты такой? – спросила она с подозрением.
– Какой?
– Коричневый.
– Разве я коричневый?.. А-а, балахон в земле измазал. Буди свой талисман! Скорее! – нетерпеливо потребовал я.
– Тут, пока тебя не было, три мертвеца проходили. Мерзкие такие, страшные. Один, безголовый, голову свою перед собой пинает! Может, этот бедняга при жизни в мячик не наигрался? – не слушая меня, сказала Настя.