Гробница Фараона
Шрифт:
— У тебя способность быть счастливой, Джудит.
— Если так, то мне повезло. Это значит, я умею сполна наслаждаться своим счастьем.
Я подумала, но если я в полной мере могу наслаждаться счастьем, значит, и горе буду переживать с такой же силой. Кажется, эта мысль осенила и Тибальта.
Но я не буду думать об этом на берегах Нила в эту романтическую ночь.
Когда мы приехали во дворец Шефро, остальные участники экспедиции там уже обосновались, и Табита стала хозяйкой.
— Хаким-паша — один из богатейших
Я стояла в холле дворца и с восторгом смотрела на прекрасную лестницу из белого мрамора. Пол был выложен мозаичными узорами пастельных тонов, а на цветных стеклах окон изображены картины путешествия умерших по морю и страшные опасности, ожидающие их на пути, пока они не доберутся до бога Солнца.
— Я тебе потом расскажу эту легенду. А вот и Табита идет к нам, — сказал Тибальт.
— Наконец-то вы приехали! — она смотрела на Тибальта смеющимися глазами. — Уж думала, что не дождусь вас.
— От Каира сюда долго добираться.
— Я уже начала думать о всяких неприятностях.
— А вот это зря. Правда, Джудит?
— Я покажу вам вашу комнату. Потом ты сможешь познакомиться с дворцом, а Тибальт, я знаю, захочет посмотреть на состояние работ на раскопках.
— Ты права, — согласился Тибальт.
— Тогда пообедаем сначала. Мустафа и Абсалам работают на кухне, я думаю, они подадут нам не только египетские, но и английские кушанья, что нам более придется по вкусу. Но давайте пройдем в вашу комнату.
Табита повела нас по величественной лестнице, мы прошли по галерее, где стены были украшены в том же стиле, что и пол в холле. Главный мотив рисунков — фараоны, они всегда изображены в профиль, они преподносят дары богам. Я остановилась полюбоваться этими фигурами и великолепием красок. На потолке изображен бог Солнца Амон-Ра, его символы — ястреб и баран, мне вспомнился рассказ Тибальта, что египетские боги обладают не только всеми человеческими достоинствами, но дополнительно каждый из них наделен одним качеством животного. А бог Амон-Ра даже двумя. Под ним изображен его сын Осирис, бог подземного царства, он судил мертвых, приплывших к нему по реке жизни, рядом Айсис, возлюбленная Осириса, и их сын Хорус…
— Как красиво изображены фигуры, — сказала я.
— Иначе это было бы святотатством над богами, — ответил Тибальт.
Он взял меня под руку, и мы пошли в комнату, приготовленную для нас. Я уставилась на огромную кровать, стоявшую на возвышении. С потолка над ней свисала сетка от комаров.
— Это спальня паши, когда он останавливается в этом дворце, — объяснила Табита.
— Как можно здесь спать?
— Нужно. Мы пользуемся всеми комнатами дворца и вполне понятно, что наш руководитель займет лучшую спальню. Помнишь, твой отец тоже здесь жил.
В
— Здесь слишком роскошно. Мы почувствуем себя царственными особами.
— Паша предупредил слуг, что за малейшее наше недовольство они понесут суровое наказание. Они все трясутся от страха.
— Он такой властный?
— Он правит на своих землях, а слуг считает рабами и требует от них абсолютного подчинения. Мы его гости, а если они будут относиться к нам без должного уважения, он сочтет это личным оскорблением.
— А что случается с теми, кто нарушит его волю?
— Их тела находят в Ниле. Иногда их лишают руки или уха.
— Великолепно, — сказала я, скрывая дрожь, — здесь красиво, но страшновато. Очень зловеще.
— Это Египет, — сказала Табита и положила руку мне на плечо. — Приводи себя в порядок и спускайся обедать. А потом ты, Тибальт, наверное, захочешь провести совещание?
Она ушла.
— Ну, что ты думаешь? — спросил меня Тибальт.
— Я не могу разобраться в своих ощущениях. Мне бы больше понравилось, если б здесь не было такого великолепия. А паша… как будто дьявольская натура.
— Он милейший человек и так подружился с моим отцом! У него в этих краях огромная власть. Ты скоро его увидишь.
— А где он живет, если отдал нам свой дворец?
— Дорогая, это всего лишь один из его дворцов. Вероятно, самый роскошный, но он посчитал бы дурным тоном не отдать лучшее своим гостям. Ты должна познакомиться с этикетом, это крайне важно. Не грусти, узнаешь со временем. Давай умоемся, и я горю желанием узнать, что тут у них происходит на раскопках.
Все изменилось. Вторая любовь — его профессия — одержала верх.
Гостиная с тяжелыми шторами освещалась люстрой, в которой горело не менее ста свечей. Солнце зашло, но здесь не было сумерек, почти сразу наступала ночь. Вся компания собралась поздороваться с нами. Их присутствие создавало во дворце более благоприятную обстановку. Я усмехнулась, представив себе, как слуги из дома Гиза сказали бы, что от этого дворца у них мурашки бегают по спине.
Мы расселись за большим столом — Хадриан, Эван, Теодосия, Теренс Гелдинг и другие археологи, которых я не знала. Тибальт сидел на одном конце стола, я — на противоположном.
— Наконец-то ты приехала, Джудит, — приветствовал меня Хадриан. — Как тебе нравится это кушанье, куфта? Лично я предпочитаю ростбиф из доброй старой Англии, но никому об этом не говори. Осирис может не впустить меня в рай, когда придет время.
— Хадриан, ты очень непочтителен, держи свои мысли при себе. Как знать, кто может их услышать?
— Узнаю нашу Джудит, — обратился Хадриан к Эвану. — Не успела приехать и уже говорит нам, что делать, а что нет.