Гробовщик
Шрифт:
– Заткнись! – заорал незнакомец и снова начал тыкать в экран пальцем. – Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Когда прибор перестал верещать, человек сел на землю и обхватил руками колени.
«И угораздило его», - подумал я, осторожно выходя из укрытия.
Оказалось, человек был не совсем слепой. Как только я двинулся, он уставился своими кляксами на меня и, лихорадочно шаря в карманах, закричал:
– Стой, теплокровный! – он, наконец, достал из кармана пистолет и направил его на меня.
– Стой или я буду стрелять!
– Спокойно, – сказал я, поднимая руки. –
– Человек?
– спросил незнакомец и попытался недоверчиво сощуриться. Кровь ещё сильнее закапала у него по щекам. Он застонал и свободной рукой попытался вытереть лицо, но лишь размазал кровавые капли. – Откуда ты здесь взялся?
Я молча усмехнулся. Не в том он положении, чтобы вопросы мне задавать.
Не дождавшись моего ответа, человек в комбинезоне покачал головой и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
– Я из посёлка учёных, - озвучил он очевидное. – Застрял тут. Кораблёв моя фамилия.
Он сделал паузу, будто в надежде услышать:
« А, Кораблёв – слышал про такого»…
Но я по-прежнему молчал и он, разочарованно вздохнув, продолжил:
– Мы вели разведку и нарвались на «Вспышку». Ослепли, естественно. Ну не до конца. Я немного в инфракрасном диапазоне видеть стал…
– Сколько вас было? – перебил я его. «Вспышка» - никогда про такую аномалию не слышал.
– Пятеро, - сказал учёный. – Трое учёных и два разведчика.
– И что, всех пятерых накрыло?
– Один разведчик ещё раньше в «колючую лужу» попал. Его Степаненко в лагерь потащил. А мы трое дальше пошли. В Старой Краснице на «Вспышку» и нарвались.
Я осмотрелся.
– Я вижу только тебя. Где остальные?
Учёный помрачнел.
– Разведчик, Коля Лайбола, прошлой ночью пропал. Вот только что был, и вдруг - нету. Остались вдвоём. Я и Константин Петрович – он совсем ослеп. Пошарили вокруг – нет Коли, как сгинул. Может его зверь какой-то утащил. Кровосос или снорк.
«Кровосос одним бы не ограничился. А снорки никуда бы тащить не стали. На месте прикончили бы всех троих», - подумал я. – «Тут что-то другое».
– Точно я не знаю, - продолжил Кораблёв, устало пожимая плечами. – Но только пропал Коля с концами. Единственный, кто после «Вспышки» хоть что-то видел. Так что пришлось нам на карачках, да на ощупь передвигаться. Если бы не датчик аномалий, давно бы оба сгинули. Добрались до этой деревни, залезли в один из домов. Заснули. Просыпаюсь, зову Константина Петровича, а он и не отзывается. Руки коснулся – холодная. Помер. Ну я его в том доме и оставил. Самому бы до лагеря добраться. Выполз наружу и вот – влип, как крыса в лабиринте. Ты ведь меня не бросишь?
Я снова помолчал, всматриваясь в его глаза-кляксы.
Их и в самом деле было пятеро. Трое учёных и два бродяги, которых они взяли у полковника Кирова в обмен на то, что бы первая партия приборов под названием ПДА будет доставлена ему - в Южный лагерь.
Эти штуки были помесью пейджера с радиомаячком, позволявшего пеленговать местонахождение носителя даже в Зоне, хоть и не везде.
Подаренных бродяг Киров тут же списал с довольствия и вообще – вычеркнул из всех списков. Потому что чувствовал – не вернутся.
– Дай парочку по опытнее, из тех, кто в Зоне уже бывали.
Только разбежался Киров бывалых бродяг им давать. Выделил двоих из последнего набора, сказал, чтоб кто-то из бригадиров наскоро их проинструктировал и всё.
Это был для Кораблёва первый глубокий выход в Зону. До этого учёные из его группы топтались в пределах видимости бункера. Удивительно, но, ни артефактов, ни аномалий они не нашли. А по рассказам, так в Зоне и шагу нельзя ступить, чтобы не вляпаться… Степаненко предложил расширить радиус. Николай Петрович был за глубокий поиск. «Узнаем у местных, хотя бы и у того же полковника Кирова, места, где аномалии попадаются чаще всего, и сделаем туда вылазку. Если повезёт, оборудуем там наблюдательный пункт. Если нет - поработаем «в поле». Тоже полезно», - предложил он. Кораблёв, которому за неделю бункер и его недалёкие окрестности окончательно осточертели своей прозаичностью, поддержал второго. Поход с ночёвкой на природе - что может быть лучше, чтобы разбавить рутину будней?
Они даже палатку взяли. Типа, сядут вечерком, ужин приготовят, на гитарке сыграют…
Как дети, ей Богу. И спустить с небес на землю их было некому. Первый состав исследователей лагеря Буштын в одночасье сгинул до единого человека. Вечером была группа из десяти очкариков, а наутро никто по рации не отозвался. И хоть бы след кровавый или гильзы стрелянные. В столовой на подносе еда остывшая и чашка кофе недопитая. Кто грешил на местных тварей, кто на то, что бригада зачистки постаралась. Типа, боролись с эпидемией неизвестной болезни. В общем – дело тёмное было.
Весь вечер Кораблёв и компания до хрипа спорили над картой, вычерчивали маршрут. Наконец, решили остановиться на западном направлении. И два дня назад с утречка двинулись в сторону урочища Щегелева Долина. Рассчитывали заночевать в Старой Краснице, а на следующий день по своим же следам вернуться обратно. Киров говорил, что в той местности артефакт на артефакте, а что между – аномалии.
Одного из «разведчиков» пустили впереди, следом шагал гордый собой Степаненко с тачкой для образцов, потом Кораблёв и Константин Петрович. Замыкал группу Коля Лайбола, второй из выделенных Кировым разведчиков.
Не соврал Киров. Только пару километров отшагали, как началось. Первым попал впередиидущий - угрюмый бородач с Украины по фамилии Утырченко. «Колючая лужа». Как же он орал, пока не получил полуторную дозу морфия!
Степаненко перетянул жгутами остатки голеней раненого, загрузил его в тачку и покатил обратно. Остаток группы взял образцы из «Лужи» и двинулся дальше. Теперь уже Коля Лайбола топтал дорогу впереди.
Но шли недолго: впереди встала такая стена аномалий, что датчики и прочие приборы, которые группа прихватила для изучения Зоны, кончились, будто и не было. Решили так: если в течение часа не найдут проход к Старой Краснице, благо околицу уже было видно, то поворачивают назад. На их беду, оставшийся разведчик, бурят Коля Лайбола, со второй попытки разыскал дорожку к деревне.