Гром гремит дважды. Дракон
Шрифт:
Призрак
Крылья Ветра
Падающие камни беспрепятственно пролетали сквозь меня. А когда я врезался на полном ходу в желтоватую стену, что-то пошло не так.
Я предполагал, что пройду насквозь и сумею убить Кианга, не ожидающего такого поворота. Или же меня размажет его техникой. Но случилось нечто третье.
Вспышка ослепила меня, а в следующий миг раздался грохот. Он был таким оглушающе громким, что я даже не сразу смог его осознать. Казалось, рушится весь мир, вся планета стонет в отчаянии.
Верх,
Потоки энергии бушевали вокруг. Взрывы гремели, один за другим. Я закрыл глаза, но даже сквозь веки видел вспышки пламени.
Запах гари ворвался в ноздри. Из-под ног поднимался жар. Я, щурясь, стоял в облаке дыма посреди руин. С трудом подавил позыв к кашлю.
Шагнул вперёд, оступился. Выругался сквозь стиснутые зубы. Нашёл устойчивый плоский камень, ступил на него. Перепрыгнул на следующий.
В горле першило, глаза слезились, колени дрожали.
Всё закончилось…
Я достал из-за спины палку Вейжа, соединил две половинки и завертел дрожащими руками. С трудом осознавал, что именно делаю — просто нужно было что-то делать.
Божественный Вихрь
Я, как огромный вентилятор, на какое-то время разогнал дымовую завесу вокруг и, отменив технику, получил возможность оглядеться.
Монастырь перестал существовать. Вековая скала была разворочена чудовищной силой взрывом. Обрушилась и стена, ограждавшая территорию монастыря.
Мазнув взглядом по ближайшей вершине, находящейся километрах в тридцати, не меньше, я увидел, как с неё поднимается дымок, катятся камни.
Если взрыв докатился аж дотуда, то…
Юн? Дэйю? Ниу…
Я поспешил, перепрыгивая с обломка на обломок, к котловану, оставшемуся от монастыря. Остановился, глядя в затянутую дымом и пышущую жаром пропасть, из которой, казалось, всё ещё доносился похожий на стон порабощённого демона, вой горящего пламени.
— Ниу? — Я сам не узнал своего хриплого голоса.
Он прозвучал жалко и одиноко. Я замолчал. Закрыл глаза, вызывая перед внутренним взором знакомую тьму.
Жёлтый дракон парил там, взмахивая могучими крыльями. Он был один.
— Да быть не может, — прохрипел я. — Это… Это безумие!
Никого больше не было, никто не заполнял мою персональную пустоту и черноту. Почти никто…
За дымовой завесой послышались тяжёлые шаги. Я шумно выдохнул и вдохнул прогорклый воздух.
Он здесь.
Мы остались одни.
Налетевший порыв ветра положил дым ниже моих колен, и я увидел перед собой в десяти метрах Кианга. Он опустил руку — ветер, похоже, был его техникой. Надо же, он ещё способен на техники. А как насчёт меня?
— Вот мы и остались вдвоём, Лей, — сказал он, по-отечески улыбаясь.
Я молча смотрел на него красными, слезящимися от дыма глазами. Во всяком случае мне хотелось списать слёзы на дым.
— Так будет всегда, — сказал Кианг. — Этим будет заканчиваться каждая наша стычка. Я не теряю ничего. Я умею начинать сначала. А ты — ты теряешь жизнь. Раз за разом. Может быть, пора
Я поднял руки, сложил их в фигуру призыва личного оружия. И когда ощутил в ладони рукоять меча, сказал:
— В мире и без меня полно ничтожеств, готовых на всё, чтобы прекратить страдания. Если бы я был таким — я бы не не был тебе нужен.
Кианг тоже призвал меч и грустно улыбнулся:
— Значит, останется только один…
— Или — ни одного, — подтвердил я. — На самом деле, меня устроят оба варианта.
Кианг прыгнул раньше, чем я успел договорить последнее слово. Оно ещё не успело отзвучать, как вдогонку ему взлетел звон столкнувшихся клинков.
Может, оно и к лучшему вышло — что у меня не было ни времени, ни возможности задуматься. Тяжёлые мысли мелькали где-то на периферии, пока я отражал атаки Кианга и бил сам, а обострившиеся инстинкты, смешавшись с интуицией, подсказывали, как нужно ступать или прыгать, чтобы не упасть, споткнувшись о кусок каменной стены или ступени.
Но всё же эти мысли появились, и как только я их почувствовал — их каким-то образом почувствовал и Кианг.
— А что будет, когда ты победишь, Лей?
Удар, звон стали. Я с усилием отвожу атаку, бью кулаком — Кианг легко увеличивает дистанцию.
Длинная Рука
Он ныряет и бьёт мечом, теперь уворачиваться приходится мне.
— Ты вдоволь наплюёшься на мой труп. А потом? Один, с разрушенной жизнью, без цели. Что ждёт тебя внизу? Горстка чужих сопляков, имён которых ты не помнишь. И длинный список преступлений, от которых не помогут откупиться все твои деньги. Ты сгниёшь в тюрьме, Лей, среди тех, кого ненавидишь. И никто не принесёт тебе с воли рисовых лепёшек.
Он захохотал. Ублюдок словно бы купался, плавал в моей памяти, как рыба в воде.
Рисовые лепёшки… Цюань… Ниу… Я потерял её вновь, в третий раз. Впервые — в прошлой жизни. Потому что не ценил. Второй раз — уже здесь, по той же причине. Но в третий раз всё было иначе! Я рвался сюда — чтобы спасти её! Где же ваша хвалёная справедливость?!
Дракон запускал когти в мою душу, и от боли я крепче сжимал меч, стискивал зубы. Я был всё напряжённее в этом бою, тогда как Кианг вёл себя совершенно расслабленно. Он смеялся, качал головой, жестикулировал, а мечом взмахивал легко, как дирижёр палочкой.
Есть две категории людей, Леонид
Теперь он пробрался ко мне в голову, и я узнал голос Кузнецова, глубокий и мудрый, во всяком случае, кажущийся таким.
И те, и другие недовольны существующим порядком вещей. Но одни полагают необходимым действовать, а другие — ждать, пока система уравновесит саму себя. Других — большинство. Первых — ничтожно мало, да и большая их часть пропадает безвестными. Но те, что выживают, меняют ход истории и остаются в ней навеки. Я никогда не мог поверить, что ты — из вторых. Ты был молод, силён, в твоих глазах пылало пламя. Ты действительно хотел изменить мир, но когда я показал тебе путь, ты испугался.