Громкие убийства
Шрифт:
Выставив 6-фунтовую пушку перед казематом и зарядив ее ядром, Мирович снова отправил к оборонявшимся сержанта с предложением впустить их. Вот тогда-то и настала минута, которая была предусмотрена императорским приказом. Офицеры, состоявшие в охране принца, ответили Мировичу, что не будут сопротивляться. Но в это время они зарезали Иоанна Антоновича.
Никаких подробностей о смерти принца в официальных бумагах не было, просто было написано, что «оба офицера умертвили наследника».
Мирович, узнав о том, что гарнизон сдался, вбежал в каземат. Увидев офицера Чекина, он схватил его за руку и крикнул: «Где государь?» Чекин ответил: «У нас государыня, а не государь». Мирович оттолкнул его и снова закричал: «Поди укажи государя
Солдаты просили у Мировича разрешения заколоть Чекина и Власьева. Но Мирович не разрешил и сказал: «Теперь помощи нам никакой нет, и они правы, а мы виноваты!» После этого он подошел к мертвому принцу, поцеловал его руку и приказал вынести тело на кровати из каземата на гауптвахту. Там кровать с телом поставили перед строем солдат. Мирович велел им взять на караул в честь погибшего Иоанна и сказал: «Вот наш государь Иоанн Антонович, и теперь мы нисколько не счастливы, но бессчастны, и я более всех! За то я все и перетерплю: вы не виноваты, вы не ведали, что я хотел сделать, и я за всех вас буду ответствовать и все мучения на себе сносить». К Мировичу подошел комендант, сорвал с него офицерские знаки и шпагу и приказал его арестовать. Солдаты вынуждены были повиноваться.
Власьев и Чекин отправили срочное донесение графу Панину. После этого было проведено расследование «без огласки и без всякой скрытности», как и велела императрица. По этому делу проходило примерно 200 человек.
Власьеву и Чекину в награду за доблестную службу выдали по 7000 рублей, но отправили в отставку, т. е. наградили и наказали одновременно. Но и в отставке их жизнь была в опасности, поэтому вскоре был подготовлен корабль, на котором они ушли в Данию. Много лет спустя они вернулись в Россию, где получили повышение в чинах.
Во время проведения расследования Мирович взял всю вину на себя. Ему пригрозили пыткой, на что он ответил: «Знавши меня, неужели вы надеетесь успеть сим средством в своем намерении?» Когда императрица узнала о предстоящей пытке, она строжайше запретила ее, сказав при этом: «Оставим несчастного в покое и утешим себя мыслью, что государство не имеет врагов».
Но на этом милости монархини и закончились. В 1764 году 17 августа императрица подписала манифест о казни путем четвертования подпоручика Смоленского пехотного полка Василия Мировича. Но Высочайшее собрание не одобрило такую чрезвычайную, на их взгляд, жестокость императрицы, к тому же столь кровавая казнь могла подвигнуть народ, сочувствующий Мировичу, на нежелательные волнения. Поэтому 9 сентября собрание вынесло свой вердикт: «Мировичу отсечь голову и, оставя тело его народу на позорище до вечера, сжечь оное вместе с эшафотом. Из прочих виновных разных нижних чинов прогнать сквозь строй, а капралов сверх того написать вечно в солдаты в дальние команды».
Вот как описал казнь Мировича Квитка: «Мирович, ведомый на казнь, увидел любопытствующий народ, сказал находившемуся близ него священнику: „Посмотрите, батюшка, какими глазами смотрит на меня народ. Совсем бы иначе на меня смотрели, если бы удалось мое предприятие“. Прибыв на место казни, он спокойно взошел на эшафот. Мирович был лицом бел, и замечали в нем, что он и в эту минуту не потерял обыкновенного своего румянца. Одет Мирович был в шинель голубого цвета. Когда ему прочли сентенцию, он вольным духом сказал, что благодарен, что ничего лишнего не возвели на него в приговоре. Сняв с шеи крест с мощами, отдал провожавшему его священнику, прося молиться о душе его. Подал полицмейстеру, присутствующему при казни, записку об остающемся своем имении. Сняв с руки перстень, подал его палачу, убедительно прося его сколько можно удачнее исполнить дело и не мучить его. Потом сам, подняв свои длинные белокурые волосы, лег на плаху. Палач был из выборных, испытан прежде в силе и ловкости и… не заставил страдать несчастного».
Лекарство или яд?
Вольфганг Амадей Моцарт умер при столь загадочных обстоятельствах, что и до сегодняшнего дня многие выдвигают всевозможные версии о причинах смерти.
Самой первой версией, которая была высказана, стало предположение об отравлении. 31 декабря 1791 года «Берлинский музыкальный еженедельник» писал: «Поскольку после смерти тело его вздулось, полагают даже, что он был отравлен». Вдова Моцарта, Констанца, рассказывала своему второму мужу, что Вольфганг несколько раз говорил ей о том, что он скоро умрет, потому что его отравили.
Наш современник, англичанин Фрэнсис Карр, исследуя смерть Моцарта, создал фундаментальный научный труд. Он полагает, что Моцарта отравили ядом, называющимся Aqua Togana и представляющим собой смесь из бледно-серого мышьяка, окиси свинца и серебристой сурьмы. Во времена Вольфганга Амадея такой яд не могли распознавать, а его действие проявлялось только через несколько месяцев после отравления.
На версии отравления сходятся мнения практически всех исследователей. По поводу того, кто является отравителем, было названо три кандидатуры: первая, общеизвестная, – Антонио Сальери, вторая – ученик Моцарта Зюссмайер, который был любовником Констанцы, третья – юрист Франц Хофдемель.
На протяжении нескольких веков все считали, что убийцей Моцарта является Сальери (якобы он подсыпал яд в пищу из зависти к таланту Амадея). Поскольку Антонио Сальери считался главным подозреваемым, то стоит рассмотреть все за и против данной кандидатуры:
1. Моцарт умер в 1791 году, а осенью 1823 года Сальери признался в том, что он отравил его. После признания Антонио пытался перерезать себе бритвой горло. Поскольку Бетховен был глухим, то у него имелись так называемые разговорные тетради, при помощи которых он общался с близкими и друзьями. В этих тетрадях неоднократно упоминается о признании Сальери. Например, в ноябре 1823 года публицист Иоганн Шикх сообщил Бетховену: «Сальери перерезал себе горло, но еще жив. Можно поставить сто против одного, что признания Сальери соответствуют действительности! То, как умирал Моцарт, подтверждает эти признания». Еще одна запись принадлежит музыканту Антону Шидлеру: «Сальери опять очень плохо. Он в полном расстройстве. Он беспрерывно твердит, что виновен в смерти Моцарта. Это правда, ибо он хочет поведать ее на исповеди…»
Тем не менее признания Сальери можно считать и доказательством того, что он невиновен. Очень многие считали, что у Сальери не все в порядке с психикой, и свои признания он сделал в бреду. Если бы у него рассудок был здравым, то для чего ему делать признания? Совесть его замучила? Если так, то почему она начала его мучить через тридцать с лишним лет? В пользу того, что у него помутился разум, говорит тот факт, что Сальери пытался свести счеты с жизнью. И последнее, если Сальери отравил Моцарта, то почему для своего самоубийства он выбрал такой болезненный способ? Проще ведь было принять яд.
2. Музыкальный историк Гвидо Адлер говорил, что видел запись исповеди Антонио Сальери, в которой говорилось о том, что он отравил Моцарта. Но впоследствии никто больше такой записи не видел. Да и вряд ли ее мог видеть Адлер, потому что любой из священников обязан свято блюсти тайну исповеди.
3. Обвинители Сальери косвенным доказательством его вины считают тот факт, что Моцарт был похоронен по третьему разряду. Это означает, что его положили в общую могилу с бродягами и преступниками, а при погребении не присутствовали родственники и друзья. Сделано это было якобы для того, чтобы впоследствии никто не нашел могилу Моцарта, если бы кому-нибудь пришла в голову мысль об эксгумации.