Громовая стрела. Забытая палеонтологическая фантастика. Том VII
Шрифт:
Чем дальше отодвигался к западу вулкан, тем медленнее шли животные. И когда огненная туча слилась с яркобагряным закатом, когда нельзя стало отличить зарева вулкана от пожара зари, когда запах серы исчез, а ночь снова повеяла прохладой, — бегство кончилось. Жизнь взяла свое, и первыми это показали мегалозавры. Громкий рев, прыжок, и — стегозавр беспомощно шевелил шипами хвоста, а хищник грыз ему горло, брызгая на траву свежей кровью.
Бегство кончилось… Кончилось перемирие между хищниками и дичью, кончилась совместная жизнь и ночевки бок о бок.
Равнина привела бронтозавра к реке.
Река катила свои волны к морю, пробежав через леса и болота, рощи и равнины. В ее мутной воде смешались прозрачные воды ключей и родников, железистые источники пещер, ил болот и потоки дождевой воды. Тесными вереницами столпились деревья по берегам реки. Саговники и гингко, араукарии и цикадеи то склоняли свои ветви и листья над мутными струями, то поднимали их ввысь, дальше от воды, ближе к небу. Кусты и папоротники купались в брызгах реки, а хвощи, словно не утерпев, влезли в самую воду, по широким и тихим затонам.
Река была быстра. Но чем дальше шел по ее берегам бронтозавр, чем чаще валились под напором его тела хвощи, папоротники и цикадеи, тем медленнее и шире становилась река. Чаще и чаще встречались отмели. Заросли начали выбегать на воду, врезались в реку, разбивали своими стеблями мутные волны.
Еще день пути, и река разбилась на рукава, потерялась в зарослях и отмелях, островках и заливах. И вот — она исчезла. Сеть рукавов перемешалась, покрытая хвощами и болотными растениями, с заливами и болотами. Теперь река походила на большое подсыхающее озеро.
Бронтозавр огляделся. Он подошел к воде, глянул вперед, глянул на воду и заскрипел.
Никто не отозвался…
Бронтозавр не привык ступать по твердому дну. Он привык к тому, чтобы ноги вязли в иле и тине, вязли в мягком, податливом дне озер и больших болот. Он привык, чтобы его хвост путался в водорослях, чтобы кругом него была муть и клубилась илом вода. Здесь — галька чуть поскрипывала под ногами, ила не было, а хвост легко и свободно волочился позади тела. Вода не поднялась до спины, она закрыла ноги, и только.
И еще раз остановился бронтозавр: эта вода совсем не походила на обычную воду озер. Снова он оглядывался и скрипел. И снова было тихо, и он шел дальше.
«Где же водоросли?»
Весь день бродил бронтозавр по рукавам и заливам, ища глубоких мест, ища илистого дна и подводных зарослей. Он ничего не находил — ни зарослей, ни ила, ни глубины. Галька и песок, чистая вода, мели… Только раз он на что-то натолкнулся и потащил из воды. Это была ветка гингко, застрявшая у тальковой гряды. Ветка с полусгнившими листьями…
Он ел молодые побеги хвощей в затонах, объедал ветви гингко, жевал траву. Он ел все это потому, что был голоден, но он предпочел бы другое. Водоросли, нежные и сочные, с запахом болота и тины, водоросли, с которых бежали струйки, когда он поднимал их над водой и жевал, — их не было.
Снова
Солнце вспыхнуло в последний раз, зажгло облака и скрылось. Ярко-зеленый луч осветил закат, мелькнул, словно стрела, на миг вылетевшая откуда-то снизу, и погас. На востоке поднялась и стала расти темно-синяя тень. Она ширилась и охватывала небо.
Закат потух, прохлада окутала реку, туман поднялся над хвощами. Черепахи поджали ноги и спрятали хвосты и головы под щиты, саламандры вылезли из чащ, раки поползли по отмелям, громко стуча клешнями. Галька перекатывалась и тихо шуршала под их жесткими коленчатыми ногами.
Вода плескалась около ног бронтозавра, огибала его струйками и спешила слиться снова в одно течение, тихое и ленивое…
На следующий день бронтозавр двинулся вниз по реке. Рукав был неглубокий, и он шел по воде, брызгаясь и плескаясь так, что его было слышно издали. Но услышать его было некому — ни на реке, ни в зарослях, ни на далеких лугах не было видно ни одного животного.
В середине дня бронтозавр добрался до огромного залива. Вода в нем была чуть соленая — сюда забегало на час-другой море во время бурь и высоких приливов. По берегу залива сплошной стеной тянулись заросли хвощей, а на середине было глубоко и здесь были заросли водорослей. Тинистое дно чуть опускалось под ногами ящера — тина лежала на тальковой подкладке.
Водоросли, тина…
«Вода — спасенье», — шепнул инстинкт. Бронтозавр пристально посмотрел на широкую гладь залива, словно ища на ней черных холмов.
Холмов не было, вода залива была гладка, и только кое-где нежная рябь указывала на подводные заросли.
Струйки воды переливались на солнце, брызги ярко сверкали, облачко радужной пыли окутало голову бронтозавра. В его пасти был пучок водорослей, только что вытащенных из воды…
Опять не так
Залив был похож на озеро: он был так же велик, его водоросли вкусны, а вода тепла и глубока. И все же, бронтозавру чего-то не хватало. Он был один, и ему нужна была пара.
Инстинкт размножения, инстинкт сохранения рода требовал пары. Но ни одного бронтозавра не было видно на заливе, ниоткуда не доносился громкий скрип, нигде не поднимались над водой темные холмы с длинными шеями и маленькими головами.
Все чаще выходил бронтозавр из залива и бродил по соседним зарослям, выходил на луга и болота, напряженно всматривался в туманную мглу дали. Все чаще он едва успевал вернуться к ночи на воду. Но нигде в окрестностях не было видно бронтозавров.
Тогда он вышел из залива, прошел через заросли, миновал топкие болота и очутился на лугу. Этот луг тянулся до самого горизонта, и, только там, где синее небо сливалось с бурой зеленью луга, темнели леса. Бронтозавр повернул и пошел параллельно реке, к туманному сиянию, видневшемуся вдали, над морем. Болота и трясины, ручьи и речки, путаная смесь воды, зарослей и трясин, — вот его путь.